– Пусти, сука! – кричал купец, а сынок ему подпевал:
– Развяжи нас, подкидыш! Я убью тебя!
– Да неужели? – усмехнулся я, бросив на них гневный взгляд.
– Ито-сан… господин! – а вот Ичи умолял о пощаде. – Клянусь всеми богами! Такого больше не повторится! Я уйду отсюда! К Ямадзаки, к Ватанабэ, да куда скажете! Но прошу вас, отпустите!
Подошёл к нему вплотную. Парня уже поставили на колени, зафиксировав ноги, а один из воинов при помощи жёсткого ёршика, смазал им задницы животным жиром.
– А когда тебя умоляли этого не делать, ты остановился? – прошептал я, прожигая ублюдка глазами. – Думал о последствиях, снимая штаны? Сколько девушек лишились чести из-за такого бесчестного куска дерьма? И сколько среди них было маленьких девочек?
Ичи что-то невнятно забормотал, но я уже не слушал. Кивнув воину с псами, двинулся к дому, бросив напоследок:
– Не отпускайте, пока не устанут животные. После чего дайте псам небольшую передышку и повторите, – повернувшись к крестьянам, добавил: – Вам лучше этого не видеть.
Глава 7
Зайдя в дом, ощутил жуткую усталость. Внутри меня встретили Иоко с Мивой. У обеих был испуганный вид, но в то же время никто не собирался упрекать меня в содеянном. А, наверное, стоило. Я сам не понимал, правильно ли поступил. От подобного наказания на душе стало мерзко. Чувствовал ли стыд? Да, но совсем немного. Даже не из-за того, что подставил задницы насильников под псов, а из-за самой ситуации.
Почему подобные ублюдки появляются на моём пути? Почему они вообще появляются? Неужто нельзя оставаться человечным… в облике неко или кицуне?
– В чём дело, Ито-сан? – обратилась ко мне Иоко, прижимая к себе дочь. – Выглядите встревоженным.
Официальное обращение? Испугалась за Миву? Странно, я ведь это ради неё и сделал. Если не наказать насильников, то те продолжат своё дело.
– Просто устал, – пробормотал я и поднялся по лестнице на чердак.
Говорить с ними не хотелось. Мне казалось, что после публичной казни они станут более дружелюбны ко мне. Но нет, семейка Сидзаки, наоборот, теперь опасается меня.
– Плевать, – пробормотал я и улёгся на татами.
С улицы доносились крики, наполненные яростью и болью. Мольбы и угрозы, стенания и плач. Однако я знал, что никого не отпустят до того момента, пока псы не сделают свою грязную работу.
Да, это мерзко. Но какое ещё наказание может заставить насильника измениться? Смерть? Конечно, можно рубить головы, но что с того? Преступники от этого даже удовольствие получают, когда скрываются от правосудия. А вот когда их трахнут животные… от такого позора просто так не отмыться.