Генерал, когда узнал, что Бембе и Баатр уходят, очень сокрушался, уговаривал остаться, привезти жен на его землю. Но не братьям решать такой вопрос. Старший дядя сказал – значит так тому и быть. Генерал им тогда по лошади пожаловал: на которых они коней пасли, тех и подарил.
Миновав крайний баз хутора, где от них отстали и брехливые собаки, и орущие мальчишки, свадебный поезд устремился по просыпавшейся весенней степи.
Нет прекраснее поры, когда степь пестреет, как ярмарочный ситец: на сочном зеленом поле белые, красные и желтые тюльпаны мешаются с синими ирисами-касатиками на зависть любой станичной щеголихе. От силы неделю буйствует задонская природа, и, по счастью, астролог-зурхачи определил подходящим для свадьбы один из этих дней.
Зависшие высоко в воздухе жаворонки пускали такие оглушительные трели, будто хотели завоевать сердца сразу всех самочек. Стрепеты в весеннем оперении токовали, подскакивая над землей, – црр-црр-р, тут я, тут я, давай сюда! Поглощенные брачным танцем журавли-красавки подпускали всадников совсем близко, взлетали из-под самых копыт. Поранить журавля – страшный грех, и уж тем более, если едешь за невестой. Баатр боялся, что увлеченные состязанием в скорости дружки ненароком заденут танцоров. К тому же Мишка с Гришкой, которых братья пригласили на свадьбу, могли и не знать, что журавли для калмыков священны – у станичников красавки живут на базу вместе с курами и утками.
Для Мишки с Гришкой всё в диковинку. Они никак не огли поверить, что Бембе с Баатром невест своих ни разу не видели и ничего о них не знают.
– Брешете! Быть того не могеть – штоб без смотрин, – недоумевал Гришка. – Ни разочку глазами не кинули? А ежели невеста страшнее верблюда? Колгоногая али еще чего? Али заместо глаз одни щелки, как пчелы нажалили? У вас такие бывают, я видал.
– Этого нет, – уверенно отвечал Бембе, – дядья не допустят.
– Ды как вы так этим дядьям судьбину свою доверяетя? Вы ж их видали за всю жисть разов дай бог пяток, – наседал Мишка.
– А хучь бы и ни разу, – пытался втолковать им Бембе. – На них долг перед покойной сеструшкой, маманей нашей.
– А поспрошать, что да как – отчего не можно? Язык, поди, не откусил бы за то дядька.
– Я скорей себе язык откушу, чем спрашать. Они нам самое луччее, что нашли, сосватали.
– Ну-ну, – недоверчиво качал головой Мишка. – От ведь как бывает…
А когда белый флаг в телегу складывали – Мишка с Гришкой рты так и пораззявили.
– Почто ж невест так позоритя? Вы ж их ешо и не пробовали, чтобы знать, что не целки.
В их обычае, значит, если невеста оказалась дырявая, белым флагом про то оповещают станицу. А у калмыков белый флаг – пожелание белой дороги. И опять Мишка с Гришкой недоумевали: белая дорога – зимняя, не лучше ли пожелать зеленой.
– Сурьезная разница