– Ты какая-то бледная. Точно не голодна?
Отрицательно покачав головой, я снова беру в руки телефон, ожидая, что на экране вот-вот появится сообщение от папы.
– Ну ладно, скоро вернусь, – неуверенно говорит подруга.
Я слышу ее удаляющиеся шаги и как она зовет кого-то с собой в столовую, но мой взгляд прикован к бездушному прямоугольному куску металла и пластика, который должен оповестить меня о состоянии самого родного человека.
– Похоже на оригинал, – заявляет знакомый низкий голос.
– Что? – Непонимающе уставившись на Тамаза, я моргаю, совершенно позабыв о застывших на ресницах слезинках.
– Твой рисунок лебедя, – поясняет он, пристально смотря мне в глаза.
Осознав, что сижу перед раскрытым скетчбуком, я закрываю его и тут же прячу в сумку.
– Ты что-то хотел?
– Ничего. – Его сухие ответы противоречат тому, с каким интересом он рассматривает мое лицо, но, само собой, я делаю вид, что не напряжена из-за его присутствия.
– Спасибо за лебедя. Не знаю, зачем ты его сделал, но спасибо. – Я стараюсь держаться отстраненно, но вежливо, чтобы не выглядеть еще более странной, чем накануне.
– Ты когда-нибудь слышала о теории черного лебедя? – спрашивает Тамаз.
– Нет, что это?
– Так говорят о событии, которого никто не ожидал. Но когда оно случается, то его появление кажется вполне логичным и закономерным.
– Ясно, а почему именно черный лебедь?
– Потому что до семнадцатого века ученые были уверены, что существуют только белые лебеди, – рассказывает он. – А когда в Западной Австралии обнаружили черных, то сразу нашли этому объяснение.
– Я об этом не знала, – признаюсь я, дослушав.
Несмотря на абсурдность этого разговора, он помогает мне отвлечься и ненадолго выдохнуть. У Тамаза бесстрастный и тихий, но в то же время чарующий голос, за которым хочется следовать. Уверена, именно такими интонациями обладают профессиональные гипнотизеры, способные ввести человека в настоящий транс.
– Я тебя напугал, когда процитировал то стихотворение, – неожиданно замечает он, хотя мы еще вчера покончили с этой ситуацией. – Эта фигурка лебедя в качестве извинения.
Я не успеваю ничего ответить, потому что загорается экран телефона, который все это время лежал у меня в руке.
Папа: Пришлось вызвать скорую. Они сделали укол, чтобы ее успокоить.
Эми: Ты же не отвезешь ее назад в тот центр?
Папа: Мы поговорим об этом вечером.
Эми: Ладно.
Когда я поднимаю голову, Тамаз уже собирается уходить, так и не дождавшись моего ответа. Ощутив укол вины за свое предвзятое отношение, решаю окликнуть его и дать что-то взамен. Чтобы и у него сохранился на память символ нашего примирения.
– Вот возьми, – прошу я, отдавая ему наскоро вырванный из скетчбука рисунок черного лебедя.
– Спасибо. – Уголки его губ приподнимаются, но это все еще трудно назвать улыбкой.
Я заглядываю в его темно-зеленые глаза, несмотря