Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии. Джеффри Кейн

предписывающие вновь явиться в районное отделение полиции. Когда Майсем отметилась у стола дежурного, трое мужчин-китайцев, одетых в темные костюмы, усадили ее на заднее сиденье большого черного внедорожника. Час они куда-то ехали. А когда добрались до места назначения, охранники сообщили Майсем, что они находятся в «центре перевоспитания», где ей предстоят ежедневные интенсивные занятия по основам гражданственности. Занятия будут начинаться в восемь утра, а в шесть вечера она сможет уходить домой.

      Но через несколько минут ее отвели во второй, еще более строгорежимный комплекс, который охранник назвал «центром принудительного содержания» и который было запрещено покидать. Майсем сопроводили во двор здания, похожего на перестроенный жилой дом, с надписью над входом: «Любим президента Си Цзиньпина».

      «Иди внутрь», – сказал ей охранник. За ней закрыли двери, и Майсем в одиночестве оказалась в начале длинного цементного коридора. На нее смотрели камеры, расположенные через каждые несколько десятков метров.

      «Стены были покрыты картинами с пропагандистскими лозунгами, – рассказывала Майсем. – На одной стороне стены были изображены мусульманские женщины в хиджабах, выглядевшие печальными и подавленными. А на другой стороне – женщины на высоких каблуках и в современной одежде, наслаждающиеся городской жизнью. На одной стороне были изображены плачущие дети, которых учил мусульманский учитель-уйгур. На другой – счастливые дети на уроке учителя-ханьца».

      Майсем снова вывели во внутренний двор и велели ждать. Она стояла там, оцепеневшая и растерянная. Ее окружил десяток охранников.