– Слейд…
Услышав мамин голос, я смотрю на нее. Она сидит, припав к земле, но эти линии ее не тронули. Мама оказалась на единственном клочке земли, где трава еще живая и зеленая. Она оглядывает меня круглыми глазами, рассматривая мои шею, руки и спину.
А потом я понимаю, что мне больно. Болит все тело.
Отец поворачивается к матери, но я, подскочив, закрываю ее собой. Я задыхаюсь и чувствую себя слишком мелким, но с места не сдвинусь. Не позволю отцу снова ее ударить.
– Нет! – говорю я, и мой голос – единственное, что звучит громко, ведь то, что я слышал в своем теле, затихло. Внезапно усталость накрывает меня с головой, а затем я чувствую, как мама обхватывает рукой мою ногу и пытается оттолкнуть, но я не обращаю внимания.
Отец и прежде меня бил, но я это пережил. Справлюсь и теперь, потому что я уже не ребенок. Я хочу убедить в этом маму, но вдруг ко мне подходит отец и, смотря широко раскрытыми глазами, хватает за плечи.
Сперва мне кажется это уловкой, но в глазах его видно все то же потрясение. Отец не замахивается, чтобы меня ударить, и тогда я наконец опускаю взгляд и вижу, куда он смотрит. Вижу, куда минутами ранее смотрела моя мать.
Мои руки истекают кровью – наверное, поэтому они так сильно болят. Но глаза у меня лезут на лоб не при виде крови. Нет, я удивлен, увидев торчащие из рук черные штуковины с острыми кончиками, которые словно пронзают мою кожу насквозь.
Сначала я думаю, что мне в руки вонзились щепки от развалившихся стен конюшни. Но чем дольше смотрю на них, тем сильнее понимаю, что ошибся. Эти штуковины кажутся одинаковыми на обеих руках, и они не прокалывают кожу, а торчат из моего тела.
Я цепенею от шока, когда отец протягивает руку и касается черного шипа. От боли мы оба издаем крик. Я смотрю на отца и вижу, что большой палец у него весь в крови, будто он порезался об этот острый черный шип.
Ярость слетает с его лица, сменившись ухмылкой. Он смотрит на кровь, а потом переключает внимание на меня.
– Мой сын.
Отец хватает меня за плечи и заставляет наклониться. Я снова чувствую боль, когда он нажимает на какую-то точку на спине, отчего я резко выгибаюсь и быстро выпрямляюсь.
– Ой!
Отец смеется и отпускает меня.
– Только взгляни на себя! – говорит он. Никогда не видел у него такой радостной улыбки. – Тебе еще только восемь, но взгляните-ка!
– Что это? – взволнованно спрашиваю я, смотря на капли крови, что стекают с острых черных шипов. От них по рукам расползаются черные вены, будто Райатт очертил эти линии гусиным пером. Я пытаюсь их стереть, но ничего не выходит.
– Ты изменился! – оживленно говорит отец. – Проявилась твоя сила!
Я чувствую холод по коже.
– Что?
Он ухмыляется, а затем дергает меня за руку, чтобы показать.
– Смотри! Вот твоя сила!
Я