Документы у них были в порядке – аборигены женщин не обыскивали, так что у Тулейки появилась возможность дополнительного заработка.
Я во всех этих разговорах не участвовал, ибо в пьяном виде с прекрасным полом общаться опасался. Зато много слушал и мотал на ус. Особенно полезным собеседником был Доусон – за малую толику бренди он был готов трепаться часами.
– …всё равно меня не оставят на «Гленарване». Плотник тут есть, а матросом не пойду – я в парусах ни чёрта лысого не смыслю. Кочегаром можно, но работёнка адова. Ещё стюардом могу, но на черта́ стюард на «Гленарване»? Пассажиров-то тут раз-два и обчёлся. Нет, нужно на лайнер наниматься, богатых леди и джентльменов обхаживать. Глядишь, и найду себе какую-нибудь Розу…
– А почему Розу? – удивился я.
– Ну, можно Маргариту. Или там Чулпан.
– Что за чулпан? – мне стало совсем непонятно.
– Чулпан – имя такое. У башибузуков означает «тюльпан».
У него, видимо, был какой-то пунктик с цветочными именами. Он вообще был весь какой-то дёрганый, этот Джек. Вроде и симпатичный, с резкими, типично коннахтскими чертами лица и летящей чёлкой, которая, наверное, нравится дамам. Но манера говорить и двигаться выдавала в молодом человеке некий внутренний надлом.
– А вы и башибузуков видали? – спросил я, снова протягивая ему фляжку.
– Благодарю… – Джек отхлебнул и поморщился. – Видал, помотало меня… Лаймы-то фрахтовали наши пароходы будь здоров! И винтовки возили, и маковое молоко, и гашиш – там спрос будь здоров!
Я чуть не дал ему в морду. Винтовки, значит, и гашиш… А потом они на пулемёты пёрли как умалишённые…
– А назад что?
– Известно что. Вон, – он кивнул в сторону кают-компании, которая была отдана на откуп мадмуазелям. – Таких же, только попроще. Они, как из лап баши к нам попадали, рады-радёхоньки были. Ну, не все, конечно… Какая уж тут радость, коли на твоих глазах всю семью прирезали. Я так понимаю, там особо не церемонились, когда поставки обеспечивали.
«Поставки», «там» – это он про наших поселянок, про империю! Лаймы фрахтовали… Конечно, Колония в Альянс не входит, формально независимое объединение вольных городов, как на Апеннинах. В действительности же в каждом акционерном обществе, в каждом тресте более половины долей у островных джентльменов. Бизнес есть бизнес!
Джек увидел, как переменилось моё лицо, слегка отодвинулся и произнёс чуть ли не умоляюще:
– Ну, это… Не мы, так другие бы… Просто бизнес, ничего личного.
Над голыми, покрытыми водяной пылью реями вились чайки и орали благим матом. И это было ни разу не романтично.
Волнение на море уменьшилось, ветер стих, буря кончилась – как раз в тот момент, когда мы покинули пролив и миновали маяки Аламбо, которые мерцали призрачным светом в утренних сумерках. Встречный бриз заставил снова развести пары, и «Гленарван» медленно, но верно