– Где Фабио? – спросил ее дядя.
– Он сегодня уехал в свое загородное поместье, – ответила Мария.
Наконец, ее дети подскочили и поцеловали руку Монтальто: маленький Микеле Перетти и две его сестры-подростки Флавия и Урсула. Не хватало только старшего, одиннадцатилетнего Алессандро, который уже учился в семинарии, и ему разрешалось навещать родителей только по воскресеньям.
Кардинал всегда был особенно рад видеть Витторию. Ее красота действовалa на него как луч солнца. Несмотря на монашескую сдержанность и экономность кардинала, его кошелек всегда был для нее открыт, ибо он считал вполне обоснованным, чтобы прекрасная женщина подчеркивала свое очарование драгоценностями и богатой одеждой. Рядом с Витторией племянница Мария Дамаскени с ее прекрасным бледным лицом выглядела почти как ее мать; Мария не обладала ни ее мелодичным голосом, ни ее элегантностью и быстротой ума. Монтальто обожал Витторию. Он не замечал ее кокетства и ее расходов, и если между ней и ее мужем возникали небольшие ссоры из-за того, что какой-либо молодой римлянин оказывал ей слишком откровенное внимание, или из-за того, что ее претензии и слезы раздражали Франческо, кардинал благодушно говорил Франческо:
– Она еще так молода.
Даже к ее братьям он проявлял свою благосклонность, относясь к ним как к детям родной сестры. Оттавио Аккорамбони благодаря его усилиям стал епископом Фоссомброне, Джулиус благодаря его протекции получил одну из первых должностей в доме кардинала Сфорца, а их третий брат Марчелло, буян и забияка, за которым числилось много провинностей, стал меньше бояться наказания благодаря защите Монтальто.
Виттория Аккорамбони (1557 – 1585), Сципионе Пульцоне
Сегодня к столу пришел даже друг Марчелло, молодой рыцарь Чезаре Палантьери. Он утверждал, что даже не знает, где сейчас находится Марчелло, и, конечно, он пришел не ради скромной трапезы, которой приходилось довольствоваться в доме Монтальто. За столом он настойчиво ухаживал за Витторией и рассказывал самые нечестивые вещи, в то время как кардинал рассказывал сестре о ходе строительных работ, а также о несчастном случае, который произошел сегодня. Суеверная, как все римские женщины, донна Камилла перекрестилась, услышав об этом, и, как Фонтана, пробормотала что-то о дурном предзнаменовании.
Удивительно, как хорошо эта простая деревенская женщина, которая в детстве выпрашивала милостыню, освоилась в своей нынешней роли и с каким естественным достоинством она играла роль хозяйки дома. Время от времени она поглядывала на Витторию и одним ухом следила за их разговором, чтобы в случае