С большой натяжкой к мужчинам можно было бы отнести худощавого перебирателя грунта по кличке Ряба. Куропаткин Ваня, младший научный сотрудник столичного архивного института, закоренелый холостяк из неудачников, неустроенный малый, воспитанный одинокой мамой, санитаркой больнички для туберкулёзников близ платформы Яуза, что в Лосином острове.
К лежбищу лоснящихся тюленей примыкали худосочные тела студентов и студенток. Долговязые мальчишки, помощники по копательным работам, являлись бесплатными и ленивыми придатками работяг. Один из них – смурной, прыщавый, молчун-переросток по кличке Угрум, отсидевший дополнительно по году в седьмом и девятом классе средней школы, до сих пор стоял на учёте в районном отделе «по делам несовершеннолетним» за мелкое хулиганство. После перепавшего наследства бабушки – трехкомнатной квартиры близ арбатских переулков, освободившись от опеки родителей, Угрум образумился, благополучно поступил в институт мировых цивилизаций, превратился в прилежного бумажного червя, пропадал в архивах в поисках «чумовой инфы» для будущих научных диссертаций по древностям.
Рядом, на брезенте и под брезентом, валялись загорелые худышки, девчонки – практикантки, щепочки – спичинки. Одна умница – неприступница с прозвищем Нычка, скелетик с косичками, насупленная землеройка, избегала, во возможности, общества копателей, не тусовалась по вечерам с подружками-ровесницами, старалась уединяться, прятаться ото всех в лагере, отсюда и кличка – Нычка. Другая – юная, наивная и бестолковая с обидной мужской кличкой Олень, от имени Оленька, Олюня, как называли её любящие родители. Третья, приметная своей оригинальной мужской статью, плечистая, долговязая, с бритыми висками, крашеная под жгучую брюнетку, по прозвищу Петарда, с десятком колечек в каждом ухе, с железной заклёпкой – мушкой на верхней губе. «Железная мушка», как и прозвал студентку двуногая ящерица, копатель Ряба.
Нелюдимая Нычка подтверждала своё прозвище, вела обособленный образ жизни, почитывала научные книжки по археологии и сопливые романы о любви, купаться на Азов ходила в одиночестве, пряталась в палатке всё свободное от раскопок время.
Девочка Олень была неприметна, наивна и глупа. Глядя в её невинные глазки, излучающие один и тот же вялый вопрос «зачем я пришла в этот ужасный мир?!», хотелось заспиртовать её в стеклянной банке и сохранить до «лучших» времен наступающего вселенского апокалипсиса.
Практиканток прислали в экспедицию по разнарядке института в качестве полезной нагрузки на руководителя. Девчонки были детками вполне приличных, среднеобеспеченных семей госслужащих. Их родители пополняли бюджет экспедиции на прокорм и «достойный», трудовой отдых детей. Руководитель