‒ А потом случилась Единственная Магическая война, ‒ вспомнила Криста. ‒ Когда сильнейшие маги нескольких земель объединились, чтобы попытаться свергнуть правителей и захватить власть.
‒ Правильно, ‒ кивнул смотритель. ‒ Это была быстрая, жестокая и кровавая война. И потому и единственная. На сторону безмагов встали многие маги. Да и сами безмаги к тому моменту поднаторели в создании защитных и отражающих амулетов. Там, где в пламени заклинания горела сотня безмагов, еще две сотни вставали и забивали магов до смерти. Восстание захлебнулось в крови, в пепле сгоревших городов и деревень. В конце концов всех сторонников восстания жестоко казнили, а созданный Первый Всеобщий Совет Магов постановил начать повсеместное производство амулетов. Все маги выше четвертой ступени были взяты под жесткий контроль. И магам это не понравилось. Многие принципиально запечатывали магию у своих новорожденных детей, превращая их в обычных безмагов. И те уже не могли передать свою силу дальше в роду. В конце концов, стало ясно, что сильных магов перестает хватать, а катаклизмы, болезни, необходимость защищать свои границы, необходимость в помощи на производстве, добыче ископаемых и прочем никуда не делась. Без помощи грамотных магов стали чаще страдать безмаги. Так что землям, одной за другой, пришлось ослаблять контроль и выстраивать разумный баланс между магами и безмагами. Но до сих пор магов выше четвертой ступени немного по сравнению с остальными. А все Наблюдатели ‒ именно такие маги. Маг с меньшей силой может не справиться с Краем. Так что каким бы ни был трис Эйс, не так уж просто взять и найти нового Наблюдателя в Крепость.
Сейчас экономка, рассеянно наблюдая, как лакает сливки довольно жмурящийся Бафо, вспоминала тот разговор. И не смотря на весеннее солнце за окном и пение птиц, на сердце у нее было тяжело. Брачный договор ‒ надо же такому приключиться!
Это была старая, уже отживающая свое традиция. Главы семейств ‒ по дружбе ли, в обмен на услугу или еще по каким причинам заключали договор, по которому сговаривались о свадьбе своих детей. Причем, дети могли быть еще младенцами. От таких детей никогда не скрывалось предназначенное им будущее, они могли знать своего суженного или суженную с детства или не видеть их долгие годы, и разорвать такой договор было крайне сложно. На то требовалось либо согласие обоих глав, либо, в случае смерти хотя бы одного из них ‒ прошение одного или обоих обрученных с передачей дела