Замечание рыжего Вилла вызвало у разбойников новый взрыв хохота… Только выражение лица Маленького Джона осталось твердокаменно мрачным.
Он посмотрел сверху вниз на Робина Локсли, все еще выряженного в лохмотья и вытирающего слезы веселья льняными оческами, недавно служившими ему старческим седым париком; взглянул на Аллана-э-Дэйла, который уже убрал лук и пристроил на бедре арфу с явным намерением приняться за сочинение новой баллады; смерил ледяным взглядом хохочущих взахлеб Тука и Вилла Статли – и напоследок уставился на Дика Бентли, прислонившегося к боку великолепного вороного коня.
– Если хотите жрать, – тяжело выговорил Маленький Джон, – ступайте к Великому Дубу. Дикон и Кен, наверное, как раз дожаривают оленя, которого подстрелили для ваших поминок.
– Чего-чего? – Статли отлепился от Тука, на плече которого всхлипывал от смеха, и вытаращился на Джона. – Нет, вы только послушайте! Мало того, что он все проспал и нам пришлось самим вытаскивать из петли сыновей вдовы, так он уже нас похоронил! И даже приготовился справлять по нам поминки!
– Я проспал, потому что никто не удосужился меня разбудить! – прорычал Джон.
– Ладно-ладно, – Локсли примиряюще хлопнул разъяренного верзилу по спине, – в следующий раз я обязательно тебя растолкаю. А сегодня утром ты так храпел, что…
Он вдруг смолк, и остальные аутло тоже навострили уши. От мощеной дороги, служившей главным путем на Йорк, «волчьи головы» отделяло не больше сотни шагов. И постукивание копыт по камням становилось все отчетливее и ближе.
Две лошади. Два всадника. Возможно, два владельца толстых кошельков, золотых цепей, драгоценных перстней и богатой одежды – всего того, что так и норовит сгубить душу христианина, становясь между ним и царствием небесным. Если, конечно, этот христианин – не разбойник, которому сам господь велел поддерживать равновесие между бедными и богатыми.
Аутло обменялись быстрыми взглядами. Дик Бентли зажал ноздри коню, чтобы тот не заржал. Локсли засунул парик за ремень и проверил тетиву лука. Он впервые натянул ее после нескольких дождливых дней, к тому же оставил оружие в кустах, отправляясь к воротам Ноттингема. Не слишком хорошо, но, если повезет, влажная пенька выдержит пару выстрелов.
– Перехватим их у поворота. Дик, привяжешь конягу здесь, а ты, Вилл… Джон, стой, куда ты?
Маленький Джон уже нырял в чащу.
– Пришла моя очередь поразвлечься, – бросил он через плечо. – А вы ступайте обедать!
Да, ступайте обедать, а если вам покажется неинтересным тихо-мирно слопать подстреленного Кеннетом оленя, напроситесь и вправду на обед к шерифу ноттингемскому!
Мне же совсем расхотелось есть, хотя последние несколько дней я мечтал о горячей жратве еще отчаянней, чем о горячей ванне.
Кажется, я дошел до ручки.
Дурацкий азарт, с которым я сначала участвовал в проказах аутло, испарился в тот