– Когда всего мало. Давай к делу. Тебе понравился Антон?
Машка вновь пожала плечами.
– Он нормальный. Но чересчур… как это говорят… сладкий.
– Слащавый, наверное.
– Точно!
– Есть такое. Главное, чтобы он был порядочным, и чтобы любил нашу Кристину.
– А ты бы хотел с ней снова быть?
Я помолчал. Невольно дернул головой, как от разряда тока.
– Не знаю. Другой вопрос, хотела бы она со мной быть.
– Я думаю, хотела бы.
– И откуда ты все знаешь?
– А я умная.
– Без сомнения!
Дверь скрипнула и в комнату заглянула жена. Бывшая, но все равно жена. Как там Газманов поет? Единственная моя, ветром обрученная. Или это не Газманов, а Киркоров?
– Ужин! Хватит трепаться. Будто целый год не видели друг друга.
Я глянул на часы. Почти десять вечера.
– Так поздно ужинать?
Я безбожно лукавил – сам иногда ужинал и после полуночи, а часов в девять вечера только полдничал. Писатели – люди ненормальные.
Кристина испепелила меня взглядом. Кровь опять прилила к члену. Да что со мной такое?
– Вообще-то, дорогой мой, мы тебя ждали.
– Какая честь. Мы сейчас спустимся. Агата Францовна уже отчалила?
– Нет, моя мама будет есть с нами.
– Смотри, чтобы не увела у тебя жениха. В ее годы обычно играют гормоны второй молодости.
– Какой ты сегодня мерзкий!
– Я всегда такой.
Я улыбнулся своей необаятельной улыбкой. Кристина ушла, а Машка тихо прыснула.
– Что слушаешь, молодежь, – ткнул я в айпод на тумбочке. – Паваротти?
– Издеваешься? Новую песню Асти.
– Похвально.
– А тебе кто больше нравится? Севиль или Асти?
Что говорить, я был в теме. Музыку, пусть современную, пусть с редкими ростками смысла, я люблю. Она позволяет отвлечься и иногда создать хороший фон для написания книги.
– Они обе… талантливые.
А сам подумал – у кого из них губы больше? А Машка поддакнула:
– Сексуальные.
– Мария Викторовна, вы где таких слов набрались?
– В школе. А что такого? Это же не матерное слово.
Да, сексуальное просвещение, как и призрак коммунизма в Европе, активно шагало по всем российским школам. Недалек тот день, когда взрослые начнут спрашивать советов у детей, а не наоборот. Наш мир устроен неправильно, уж точно.
– Пошли, полиглот, время еды.
Несмотря на свою комплекцию и возможность спрятаться за любую швабру, поесть я любил. Обмен веществ работал так, что сколько бы я не ел, мышцы у меня не росли, а жира как не было, так и не появлялось. Женская часть друзей меня за это тихо ненавидела. Мужская часть подозревала существование в моей кишечной флоре глистов. Честно говоря, я не проверял.
За ужином уже собрались все.
Агата Францовна сидела рядом с Антоном, продолжая смотреть на него влюбленными глазами, и периодически обнажая зубы в улыбке хищной рыбы. Что эта старая карга все