Я открыл глаза при свете дня. Голова моя была неуклюже забинтована, и сухорукий обмывал мне лицо. Я оглянулся кругом, стараясь вспомнить, что произошло. Я повел глазами в угол и увидел старуху, на этот раз уж не рассеянную; она капала в стакан какое-то лекарство из маленького синего флакона.
– Где я? – спросил я. – Я как будто припоминаю вас и все-таки не могу понять: кто вы?
Тогда они рассказали мне все, и я выслушал историю об облюбованной привидением красной комнате, как слушают сказку.
– Мы нашли вас на заре, и у вас была кровь на губах и на лбу.
Воспоминание о пережитом возвращалось ко мне очень медленно.
– Теперь вы верите, – сказал старик, – что в комнате нечисто?
Теперь он обращался со мной как сочувствующий в беде друг. а не как человек, встречающий незваного гостя.
– Да, – сказал я.
– И вы видели призрак? А мы, которые прожили здесь всю свою жизнь, так и не взглянули на него. Потому что мы никогда не осмеливались… Скажите-ка, это действительно старый граф?..
– Нет, – сказал я, – не он…
– Я говорила тебе, – сказала старушка со стаканом в руке, – это его бедная молодая графиня, которая испугалась…
– Нет, не она, – сказал я, – там нет ни привидения графа, ни призрака графини; там вообще нет призрака, но хуже, гораздо хуже…
– Ну? – спросили они.
– Там худший из всех ужасов, преследующих жалкого смертного человека, – сказал я, – и это – страх во всей своей наготе. Страх, который не выносит ни света, ни звука, который не считается с разумом, который оглушает, опутывает темнотой и подавляет. Он преследовал меня, когда я шел по коридору, он боролся со мной в комнате…
Я резко остановился. Наступило молчание. Моя рука поднялась к перевязке.
Тогда человек со щитком над глазами вздохнул и заговорил:
– Так и есть, я знал это. Власть темноты. Темнота прячется там всегда. Вы можете почувствовать ее даже днем, даже в яркий летний полдень, в драпировках, в занавесках… Она будет таиться за вами, как бы вы ни осматривались кругом. В сумерках она ползет по коридору и преследует вас так, что вы не осмеливаетесь обернуться. В этой комнате обитает страх – черный страх, и он останется жить там, пока будет стоять этот дом греха.
Перевод В. Азова, 1927 г.
Герберт Уэллс
Неопытное привидение
Обстановка, при которой Клейтон рассказал свою последнюю историю, очень ярко запечатлелась у меня в памяти. Большую часть вечера он сидел в углу возле большого камина, а Сандерсон сидел рядом и покуривал свою брослейскую глиняную трубку, которая так и называлась – «трубка Сандерсона». Был тут еще Ивенс,