Иван во все глаза смотрел на эту новую, неизвестную и, наверное, такую интересную жизнь. Большой корабль с разноцветными флагами на мачтах, слегка кренясь на правый борт, уходил в море. Большие паруса его, наполненные попутным ветром, белым облаком окутывали судно. Иван задержавшись, с затаённой тоской глядел на это прекрасное зрелище. Как интересно, должно быть, плавать на таком замечательном корабле! Видеть новые страны, разные чудеса заморские. И быть свободным, как ветер…
Тяжело вздохнув, Иван направился дальше. Разноголосая пёстрая толпа обтекала его со всех сторон. Людской говор, скрип тяжёлых колёс, мычание волов, тащивших тяжёлые арбы с грузом, и шум прибоя сливались в один протяжный рокот, стоявший над портом.
И вдруг, слова родной речи резанули слух. На причале, над которым возвышалась высокая корма венецианского корабля, стояли несколько человек в русской одежде. Высокий здоровенный парень с тяжёлой кожаной сумкой через плечо, обнимал хрупкую стройную девушку с косой ниже пояса. Чуть в стороне два молодых православных монаха тоже прощались друг с другом. У одного из иноков – того, что был повыше, висела на перевязи бинтованная левая рука. Толстый рыжебородый мужик в богатом кафтане – по виду купец, говорил о чём-то с самым настоящим запорожским казаком! Положив ладонь на рукоять сабли, запорожец нервно подёргивал себя за кончик длинного чёрного уса, поглядывая на обнимающуюся парочку и явно не смущая рыжебородого.
Иван, с тяжело бьющимся сердцем смотрел на казака, не веря своим глазам. Запорожец, сечевик с саблей на боку и кинжалом за поясом здесь, в Кафе, в самом центре проклятого Крымского ханства?! И стоит так спокойно, не обращая никакого внимания на снующих вокруг татарских стражников? Несколько поразмыслив, Иван вспомнил, что казаки не всегда пребывали в состоянии войны с татарами. В краткие периоды мира они часто приезжали в Крым закупить необходимый им товар или выкупить из плена попавших в неволю товарищей.
Затаив дыхание, юноша ещё некоторое время смотрел на людей у трапа венецианской каракки. Молодой казак и девушка судя по говору, были его земляками. Остальные – московитяне, из русской стороны. Так захотелось подойти к ним, поговорить! Но нельзя ему, рабу басурманскому даже словом переброситься с земляками-христианами. Тяжёлое наказание ожидало рада за это, если узнает хозяин. А Ивана уже хорошо знали в порту и вездесущие стражники, и многие торговцы, и чиновники, имеющие дело с судьёй. Да и свободные земляки не особо горели желанием общаться с невольниками. Раб уже не считался полноценным человеком – это было клеймо, как на прокажённом…
Горько вздохнув, Иван ещё раз глянул на красивую девушку, напомнившую ему Кристину, на усатого запорожца и уныло поплёлся дальше. Теперь невидимое клеймо раба, висевшее на нем, превратилось в самое настоящее ярмо, колодку, пригибавшую его к земле, делая