Главная заслуга в этом принадлежит К. Левину, который поставил вопрос о существовании единиц психологического времени различного масштаба, обусловленных масштабами жизненных ситуаций и определяющих границы «психологического поля в данный момент». Согласно Левину, это поле включает в себя не только теперешнее положение индивида, но и его представления о своем прошлом и будущем – желания, страхи, мечты, планы и надежды. Все части поля, несмотря на их хронологическую разновременность, субъективно переживаются как одновременные и в равной мере определяют поведение человека. В эмпирическом аспекте такой подход оказался достаточно продуктивным, стимулировав исследования временной перспективы личности3.
В теоретическом отношении он имеет одно очень существенное ограничение. Психологическое время, понимаемое в рамках концепции поля, утрачивает фундаментальное временное отношение – отношение последовательности событий и становится поэтому несопоставимым с другими уровнями времени, соответствующими физическим, биологическим и социальным процессам. Психологическое время у Левина по сути отождествляется с феноменальным полем сознания,и одновременно соприсутствующие в нем прошлое, настоящее и будущее теряют свою качественную определенность, растворяясь в «психологическом поле в данный момент».
Левин первым среди психологов построил пространственно-временную модель, в которой сознание и поведение индивида рассматривались сквозь призму долговременной перспективы и разносторонних характеристик индивидуального жизненного пространства. Причем во времени он выделял зоны настоящего, ближайшего и отдаленного прошлого и будущего, а в пространстве – уровни реального и ирреального (основанного на фантазии). Рассматривая развитие различных измерений психологического поля индивида в процессе онтогенеза, Левин указывал на то, что жизненное пространство новорожденного не имеет временных измерений; в раннем детстве происходит дифференциация психологического прошлого и будущего, однако почти не