Служение отдельно взятого журналиста и служение всей профессии, очевидно, не тождественны. Мотивации конкретного автора или телеведущего могут быть и приземленно-корыстными, и заоблачно-благородными: профессия в целом, цех, гильдия, как мне представляется, служит обществу в рамках вполне однозначной главы общественного договора. Общество признает необходимость курируемого обмена информацией о самом себе; обслуживание этого обмена – процесс значимый как для здоровья этого общества, так и для его развития. Пусть не покажется это странным, но под определение «обмен информацией» попадают не только новости или аналитика, но и самые голимые сериалы, большие-разницы и аншлаг-аншлаги.
Интересно то, что для каждой из миссионерских профессий общество придумало свои мифы и легенды – окружив каждую из них определенным ритуалом если не поклонения, то уважения. С самого раннего возраста детям прививается уважение или страх перед врачами; героизм пожарных компенсируется известной всем ленью и любовью к домино, ореол «особенности» судьи раздваивается коррупционными подозрениями в отношении любого представителя этой достойной профессии. Заметьте, что миссионерская функция профессий несет в себе дуальный миф; в отношении большинства из них представления формируются в достаточно раннем возрасте – пусть даже прямого соприкосновения ребенка со «служением» мифологизированных профессий и не происходит.
Журналистика, между тем, вмешивается в жизнь обычного ребенка в хотя бы относительно развитом обществе довольно быстро и властно. Медиа если не контролируют, то точно воздействуют на эмоциональную сферу каждого из нас – родителей, воспитателей, учителей. Плохие и хорошие новости, качественное или отвратительное развлечение способны напрямую или опосредованно воздействовать на ребенка. При этом, чаще всего, он ничего не понимает и не может понимать в том, кто, как и по каким правилам это воздействие оказывает. В моем детстве мифологической медиа-функцией была «тетя Валя»; для сегодняшнего ребенка этим мифом запросто может оказаться Глеб Пьяных или, того хуже, безликие упыри-ведущие программ типа «Чрезвычайное происшествие»…
Мы, взрослея, учимся (иногда не учимся) эмпирически различать хорошее и плохое, правду и ложь, откровенность и спекуляцию, воспринимая информацию как от других людей, так и от образовательных институтов. Как было сказано выше, медиа вмешиваются в этот процесс с самого раннего возраста, сначала опосредованно – через эмоциональные реакции важных для ребенка людей (прежде всего родителей), потом напрямую, через «специализированные детские каналы коммуникации» (будь то детские книжки, мультфильмы, упаковка игрушек и т. д.).
Исторически – в предыдущие эпохи – дети были изолированы от СМИ в этих «детских каналах», и образовательные