– А что им требуется?
– Кому что. Нас, пленниц, делят на разные сорта. Одни, простые и некрасивые, предназначаются для тяжелых работ по хозяйству и в домах. Других берут в школы…
Полька усмехнулась и с горечью добавила:
– Попасть в такую, как та, куда назначили тебя, – это еще удача.
– А в какую меня назначили?
– В такую, где учат по-настоящему. Обучат тебя читать и писать по-своему, а потом, в зависимости от обстоятельств, попробуют продать служанкой в гарем какого-нибудь могущественного баши или дефтердара, который сейчас в почете у самого хана.
– А зачем им это?
– Чтобы поддерживать с твоей помощью связи и иметь пособника в разных делах, чаще тайных.
– Что же может сделать простая служанка?
– Смотря где, смотря какая и в каких обстоятельствах. Многое может узнать ловкий шпион, а еще больше – женщина. У хитрых генуэзцев все хорошо продумано.
– А в какую школу направили тебя?
– Меня? Совсем в другую. Красивые девушки предназначены для гаремов богатых господ и вельмож, их кормят и воспитывают особым образом. Ты видела, сколько еды мне подают?
– Видела. Очень много.
– И это все я обязана съесть. Если откажусь – снова дюжина ударов кнутом, хоть я и без того так избита, что сесть не могу.
– За что?
– Говорю же: за непокорность. А если хочешь знать подробнее, то слушай. Приехал из Трапезунда один престарелый паша, чтобы выбрать среди невольниц нашего господина красивую девушку для своего гарема. Привели меня к нему, пышно одетую, и приказали показать ему все, чему меня учили в школе.
– Чему же тебя там учили?
– Это не такая школа, как ты думаешь. Там, где я была, учат изящно кушать, танцевать их танцы и по-разному вести себя с молодыми и старыми.
– И как же надо себя вести?
Молодая полька по имени Ванда слегка запнулась. Однако проговорила:
– Если приедет молодой человек, желающий купить девушку, то она должна держаться робко и скромно, опускать очи долу, стыдливо закрываться. Считается, что так легче заинтересовать тех, кто помоложе.
– А старики?
– С ними все иначе. Им нужно смотреть прямо в глаза, и чтоб взгляд был пылкий, горячий – такой, что сулит любые наслаждения, лишь бы они выложили свои денежки…[47] Ну вот, приехал, значит, к нашему господину старый как вечность паша из Трапезунда. Наш господин выстроил в ряд лучших девушек, а среди них поставил и меня. Всем нам строго приказали, как надлежит себя держать. Паша, опираясь на костыли, проковылял перед нами и каждую оглядел с головы до пят. А я как взглянула на него, так чуть не сомлела: старый, сгорбленный, глаза гноятся, голос – как треск сломанной сухой ветки… А он возьми и укажи на меня!.. Вывели меня из ряда едва живую, и сам господин проводил меня вместе с этим пашой в отдельную