– Новый стоит триста баксов, а деталь – всего тысячу пятьсот рублей. Есть разница? – воскликнул сантехник и, не дождавшись моего ответа, помог себе сам. – Есть!
Пришел через два дня, поставил новую деталь. А после визиты к моему унитазу вошли у него в привычку. После вживления очередной детали, напрочь вылетала следующая, а несчастный унитаз отказывался работать.
Ужас продолжался до весны следующего года. Я потратила уйму времени и денег, проклиная тот день, когда впервые увидела роскошного сантехника, ведь на деньги, потраченные на замену деталей, можно было купить два новых фирменных унитаза.
– Зачем вы меня уговорили заменить привод? – со слезами упрекала я сантехника, когда видела его в дверях с какой-нибудь очередной новой загогулинкой.
– Во-первых, я вас не уговаривал, я вам рекомендовал. А во-вторых, у вас же было туго с деньгами? – И уже по сложившейся привычке, сам себе отвечал. – Было туго!
Он не хотел меня грабить. Это я точно знаю. Свое шикарное полупальто он заработал, обслуживая богатых, а меня пожалел. Не хотел моего разорения.
До сих я не могу решиться на покупку нового унитаза, жаль вложенных средств, а когда ко мне приходят гости, я предлагаю им экскурсию в туалет, дескать, полюбуйтесь, любезные гости, на редкий экспонат. В моей квартире настоящий золотой унитаз. Всем богачам мира даже во сне не снилась такая экзотика.
Крыть нечем
Многовековая борьба за права женщин закончилась полным поражением последних. Прав добились, но радости от победы мало, ведь бывшие кормильцы такую ношу с плеч свалили! Теперь женщинам самим приходится думать о куске хлеба, а вокруг все только дорожает. Тот же набор продуктов стоит уже в два раза больше, чем в предыдущий месяц. А дальше что же будет? И по врачам ходить накладно стало, а зубы так и вовсе в бриллиантовые превратились.
Примерно с такими мыслями я уселась в зубоврачебное кресло. И хотя процедура предстояла небольшая, все равно муторно на душе было. А тут еще доктор долго возится с бумагами, и что она там пишет? Стихи, наверное… Наконец справилась с бумагами, подсела ко мне, что лечить, дескать, будем? В ответ просится нечто скабрезное, но я молчу, терплю изо всех сил, нельзя же говорить под руку. Боюсь здоровью навредить. Как всегда, отвечаю, зубы ремонтируем, но, только, не забудьте, у меня аллергия. Жестокое заболевание! Ах, ах, засмеялась доктор, ох уж эта аллергия. Симпатичная такая докторша, веселая, ей-то что, сейчас мне пломбу поставит, деньги в карман сунет, и за следующего примется, там за дверью целый взвод выстроился. А доктор все веселится, видимо, желая меня растормошить, мол, недавно в гостях была, там точно такая же была, тоже с аллергией. Шестьдесят лет, высокая, дородная, статная. И это я не ем, и это я не пью, а это уберите от меня подальше. Типа вырвет меня сейчас. Мы все прыскаем в кулаки, но виду не подаем. Она еще с часок посидела, поманежилась, и убежала, не прощаясь, а мы только этого и ждали, и выпили и закусили, чем бог послал. В общем, славно погуляли.
Я