Они будут наблюдать и днем, и ночью – чтобы не пропустить мига, когда ты на самом деле станешь этой тварью.
И ты ею станешь.
Ты в бессилии и ярости разбежишься и бросишься на решетку: разорвать, задушить, перегрызть горло. За то, что они живы, а ты – уже нет. За то, что тебя вышвырнули из живых – из людей – раньше времени. Вычеркнули.
А ведь ты сделал это для них. Ты задыхался от запаха густой змеиной крови, тебя били молнии, оставив обугленные раны на ладонях, тебя прижимал к земле высокий щит, а ноги захлестывал тяжелый гибкий хвост. Ты был отважен, неутомим, силен – и ты победил. Чтобы оказаться в клетке, словно диковинный зверь?
И маленькие треугольные головы (такие же, как ты срубил в бою) пройдут между прутьев, и молнии (такие же, как те, что заставляли вскипать кровь в твоих жилах) ударят в стену напротив, и хвост кнутом стегнет по земле, поднимая пыль…
– Зимич, темнеет, – Борча легонько потряс его за плечо.
– Да.
– Или заплатим за свечи, или вернемся сюда завтра…
Зимич поднял голову: в библиотеке они остались вдвоем.
– Послушай, ты тоже считаешь, что я отрезанный ломоть?
– Ни в коем случае! И дело не в этическом аспекте этого вопроса, хотя и он представляется мне немаловажным.
– Только не говори, что ты не веришь в мое превращение…
– Я считаю, думающий человек, если и превращается в змея, сохраняет контроль над его телом. Я допускаю наличие некоей субстанции, которая существует независимо от человеческого тела, вне его пределов. Возможно, то, что храмовники именуют «душой», и есть та самая субстанция. Отказываясь от человеческого в себе, люди, превратившиеся в змеев, отторгали и эту субстанцию, так же как отторгает ее мертвое тело. В результате по прошествии времени эта субстанция покидала их, теряла контроль над новой сущностью хищника. Но люди, о которых идет речь, были неспособны удержать эту субстанцию, не стремились осмыслить своего положения, сохранить контроль разума над страстями. Ты не похож на них.
– Загнул… А попроще?
– Ты не перестанешь быть собой, даже если превратишься в змея. А значит, я не могу изменить отношение к тебе, поскольку оно базируется на свойствах твоей личности.
– А не пообедать ли нам, Борча? – вздохнул Зимич. – Только в какой-нибудь приличной харчевне, а то кулебяки успели мне надоесть.
Белоснежные куски стерляди тонули в крепком прозрачном бульоне цвета хорошего чая, горячая уха обжигала рот заморскими пряностями,