Опешила и отстранилась, испуганно распахнув глаза.
Воронцова торкнуло. Что-то такое щёлкнуло в голове, отдаваясь трепетом под ребрами. Защекотало и вниз соскочило, натягивая трусы.
Алексей вязко очертил взглядом личико, коснулся им же слегка торчащих ушей, за которые были заправлены волосы девушки, и расплылся своей самой нахально-обаятельной улыбкой.
– Н-нет, – сглотнув, ответила Несмеяна.
– Нет? – игриво выгнул бровь Воронцов. – И меня тоже! Видите, сколько у нас общего?! Тогда можно узнать ваше имя? – аккуратно подхватил лежащую на сведенных коленях руку девушки и невесомо коснулся горячими губами тыльной стороны ладони.
– Зачем? – несмело поинтересовалась Несмеяна, почему-то до сих пор позволяющая вести себя таким своевольным образом с собой.
– Я хочу представить его вместе со своей фамилией, – невозмутимо ответил Воронцов и прикусил нежное запястье.
Несмеяна нахмурила аккуратные темные бровки. Закусила задумчиво губу, а потом… расхохоталась.
Воронцов улыбнулся тоже. Смотрел на Несмеяну, которая, обнажив ровные белые зубки, смеялась звонко и без кокетства.
– Полина, – с улыбкой ответила девушка, слегка наклонив голову. Ее горячая ладонь горела в руках парня, разнося пожар по всему телу, а очаровательный румянец багровел на юном лице.
Полина… имя такое же нежное, как зефир. Легкое и воздушное. «И девушка… чистая», – почему-то подумалось Воронцову.
Она как невесомое и хрупкое белоснежное перышко. Откуда ты здесь такая? С кем?
Глаза смущённые, несмелые, спрятанные под негустыми темными ресницами. Светло-карие, кажется. Губы алые-алые, не тонкие, и не полные. Обычные. И она сама не красавица. Во всяком случае точно не во вкусе Воронцова. А манкая… Какой-то своей невинно-детской непосредственностью и стеснительностью этой, подкупающей. Сыграть так захочешь – не сможется.
Такие неженки никогда не привлекали Алексея. С ними проблемно и муторно. Затратно, нудно и долго. Волнами разбиваться перед ними нужно, очаровывать, вдохновлять, удивлять. Чтобы разок другой кувыркнуться и распрощаться. А их натуры ранимые, близко к сердцу принимающие, проклятиями после осыпающие. На хрен ему карма подпорченная? Проще там, где тонко и само предлагается, пусть даже после презентованной бутылки шампанского и пары коктейлей. Иногда, конечно, хотелось поохотиться, поухаживать, но надолго Воронцова не хватало. Утолял жажду рыцарства и обратно возвращался.
– Алексей, – представился Воронцов, ощущая тот же пожар.
Они безмолвно смотрели друг на друга несколько секунд, пока:
– Привееет, – певуче протянул голос рядом. Воронцов, разорвав гляделки, переключил с трудом внимание на озорную блондинку, переминающуюся с ноги на ногу с хищной улыбкой. – Я Кристина, – впихнула свою руку в ладонь Воронцова.