Ты спрашиваешь это, глядя на двух белок, резвящихся у помойки наискосок. Тогда я встаю со скамейки и бегу от тебя прочь.
Теперь же я собираюсь с силами, встаю со своего кресла и бреду по салону тебе навстречу.
Я смотрю, как ты стряхиваешь пепел. Ежесекундно ударяешь пальцем по истерзанному бычку.
Знаю, у кого ты научился этому. Нервный жест. Нетерпение. Жажда поскорее со всем покончить. Поскорее прикончить. Что? Или кого?
Я сама раньше так курила. Дергано.
Забавно, что ты спрашивал тогда, отчего я так луплю по сигарете.
Я просто так курю, отвечала я.
Это раздражает.
А теперь ты сам так делаешь.
Мне нравится, что ты меня не заметил. Я выиграла немного времени. Видеть тебя, пока ты не увидел меня, пока не начал говорить, не начал притворяться, увиливать и врать. Смотреть на тебя настоящего.
Я могла бы забежать обратно в здание аэропорта, затеряться среди людей, купить обратный билет.
Или улететь в Марокко.
Но я привезла тебе открытку, новый сборник стихов, который ты не прочтешь или не поймешь, и еще хорошую книгу.
Вечно ты со своими странностями.
Да, думаю, вечно я со своими странностями.
Но люди любят друг друга за странности, которые делают их особенными и отличают от других людей.
Если бы у нас не было странностей, как бы мы узнавали своих любимых в толпе.
Как бы мы вообще находили любимых?
К тебе подходит толстый полосатый кот, которого ты не замечаешь, потому что у тебя в руках сигарета и телефон.
Киса, думаю я, славный киса, толстый бандит.
Делаю несколько шагов в твою сторону и не могу справиться с волнением. Ты все еще не видишь.
Привет, говорю, у тебя отличная компания.
Ты захлебываешься, и я слышу рокот и клекот.
Мы действительно рады друг друга видеть?
Как твоя работа, спрашиваю я.
И ты рассказываешь, в очередной раз забывая, что мне никогда не бывает интересно слушать про работу. Это для взрослых людей, которые любят деньги, цифры и точные факты, и графики, и никогда не играют в «король любит-не любит» или в «если бы я был этим человеком».
Я никак не могу запомнить, перебиваю я тебя, кто кому должен уступать дорогу. И регулировщики. Регулировщики просто сбивают меня с толку, а еще у меня в сумке два колечка – одно черное, другое – с глобусом, и маленький динозавр.
Ты смотришь на меня как на глупого непослушного ребенка.
Сгребаешь в охапку прямо посреди проезжей части и снова дышишь запахом моих волос.
Мои ноги болтаются в воздухе. Я почти невесомая. Я – облако пара.
Автомобилям загорается зеленый свет, разрешающий движение. Разъяренные водители, которым мы не даем воспользоваться их правом проезда, яростно жмут на клаксоны.
Все должны уступить нам дорогу, говоришь ты в мою макушку, потому что ты ко мне прилетела.
Тебе приходится все же поставить меня на асфальт, и мне почти жаль, что это объятие конечно. Что что бы то ни было – конечно. У всего есть свой