Окуджава поставил перед собой более сложную творческую задачу, чем Иванов. Автор «Комсомольской богини» решился рассказать о трагической судьбе женщин в коммунистическую эпоху, когда идеология пыталась отменить законы природы и достижения цивилизации и отводила женщине роль солдата или рабочего, стыдливо замалчивая эротическую сторону человеческих отношений. Окуджава показал, что несмотря на все усилия тех, кто проводил официальные взгляды в жизнь, «другая» ее грань никуда не исчезла, пусть о ней и не принято было говорить вслух и «гром кругом», как казалось, не оставлял место для эротики. Песня Окуджавы напоминала о том, что, кроме сражений и работы, в мире есть и другие, не менее важные ценности: красота, любовь, радость, традиционно воплощаемые мировой культурой в женщине-богине. Окуджава не просто декларировал свою позицию, но и регулярно использовал образ женщины-богини в своих песнях, чем после долгого перерыва возродил его в русской поэзии.
О происхождении песни Б. Окуджавы «Шарманка-шарлатанка»
В русской поэзии тема шарманки впервые является в шуточном стихотворении Мятлева «Катерина-шарманка» (1840)[53]; как уже отмечалось, «Песенка о несостоявшихся надеждах» Окуджавы (1974), написанная для кинофильма «Соломенная шляпка», – перифраз этого стихотворения Мятлева[54]. После Мятлева стихи о шарманке можно найти у Апухтина («Шарманка», 1856), Случевского («Шарманщик», 1881), Фофанова («Шарманщик», 1892), Леонида Семёнова («Шарманка», 1904), Бунина («С обезьяной», 1907), Анненского («Старая шарманка», 1909), Цветаевой («Шарманка весной», 1909), Кривича («В сером доме», 1912), Мандельштама («Шарманка», 1912) и Георгия Иванова «Шарманщик» (1911–1914(?)). Тема шарманки возникала и у Блока («Зачатый в ночь», 1907), и – правда, совсем вскользь – у Гумилёва («Когда я был влюблён», 1911). Ограничим список написанным до Первой мировой войны, так как именно к этому периоду относятся стихи, с которыми мы будем сравнивать песню Окуджавы.
По содержанию перечисленные стихотворения можно разделить на три группы. В первой звук шарманки определяет общее пессимистическое настроение или воплощает некое негативное начало: так, у Апухтина: «А шарманка всё громче, звучнее, всё болезенней ноет кругом», у Случевского: «Эта шарманка, что уши пилит, мучает, душит… я мыслью сбиваюсь», у Фофанова: «Чтоб дряхлые звуки шарманки твоей не вызвали б слёзы из тусклых очей», у Семёнова: «На улице пела тоскливо шарманка», у Цветаевой: «На дворе без надежд, без конца заунывно играет шарманка», у Кривича: «Шарманка фальшивая ныла в туманном колодце двора» и у Мандельштама: «Шарманка, жалобное пенье, тягучих арий дребедень,