Однажды я стану снегом. Ясоль

группу рабочих. Покидать пределы города было запрещено. Но Кэнто, то ли смельчак, то ли глупец, ослушался приказа и отправился в разведку, однако заплутал в лесу. Два или три дня он пытался найти дорогу домой, пока не наткнулся на всемирное дерево. Оно было величественным и красивым. Сияло и как будто дышало. Дверь вся в драгоценных камнях. Кэнто вошёл внутрь дерева и увидел новую землю. Громадный город, гудящий как улей. Рисовые поля такие большие, что нет им ни конца, ни края. И озеро такое здоровенное, что наше озерцо рядом с ним похоже на лужу. Кэнто понял, что обязан рассказать остальным про свою находку, и попытался возвратиться к стене, но от обезвоживания и усталости потерял сознание. Друзья нашли его и отнесли в Дандзё. Только вот никто ему не поверил! Говорили, мол, от голода померещилось всякое. Но дед клялся мне, что видел ту землю своими глазами.

      – Я даже не знаю, Казуми…

      – Чего ты не знаешь? Что урожаи с каждым годом всё хуже и хуже? Что почва не отдыхает уже много лет? Что дети тощие и недоразвитые? Что в озере почти нет рыбы, а рисовые поля погибают от вредителей?

      – Куда нам идти? Тут орнаменты и…

      Казуми встал на ноги, и Тисия в очередной раз залюбовалась его могучей и крепкой фигурой. А он почти что кричал:

      – Разбить орнаменты! Освободиться! Найти новую землю! Там столько всего удивительного и нового!

      – Эй, не шуми. Лучше присядь рядом со мной.

      Казуми послушно опустился и спросил:

      – А чего ты хочешь от жизни? А, Тисия-тян?

      – Да просто жить. Встречать весну и провожать зиму. Заняться огородом и вырастить хороший урожай репы.

      – Репы? Репы?! Слушай, я собираюсь вывести народ, и тебе придётся выбрать: идти рядом со мной или дальше гнить в этом болоте.

      Тисия укуталась в одеяло и обиженно произнесла:

      – Рядом с тобой пойдёт твоя жена Нацуна. А я, тайная любовница, ничья невеста, останусь там, где всегда жили мои предки.

      – Прости, – прошептал Казуми. Свою меланхоличную жену он никогда не любил. Их свели родители. Казуми, увлечённому мечтами о новой земле и собирающему вокруг себя соратников, было всё равно. Жениться – так жениться. Это уже позже в его жизнь ворвалась Тисия, и голову снесло от любви. Бросить жену не хватало смелости, но и отказаться от Тисии он не мог. Так и метался между двух огней кузнец-мечтатель.

      – Прощаю. Только ты не лезь на рожон. Ладно? – попросила Тисия.

      – Я сделан из камня и железа. Что со мной будет?

      – Из камня и железа? Это точно, – она с нежностью прикоснулась к мускулистым груди и плечам. – И ещё. Нурихён-сама – бог, поэтому будь к нему почтительным.

      – Уф! Я вырос в окружении богов. Когда в колодце квакала лягушка, то бабушка низко кланялась и заставляла меня принести в дар цветы; отец в начале осени оставлял на пороге мисочку со специями для бога дождя; а матушка всегда разговаривала с жаровней, чтобы расположить к себе богиню ровного огня. Так что всех и не упомнишь, а уж почитать тем более! – фыркнул Казуми.

      – Но Нурихён-сама не все. Он построил