– Значит, это будет мой секрет, – Ивай взъерошил волосы. – Наставник Тимофен! Ты зачтешь мне урок?
– Посмотрим, погодим, день-то ещё не кончился. Успеешь глупостей наделать. Самые ошибки под конец случаются, когда уж хвост удачи видать. Вот о чём помни!
– Нет, наставник! Уж я не ошибусь, – мечтательно прикрыв глаза, Ивай словно прислушивался к чему-то внутри. Улыбка осветила его лицо. – Хорошо всё будет! Чувствую – ждёт меня в будущем удача! Всё сделаю, но не буду в Легионе последним человеком! Выжжем зло, выкорчуем под корень!
– Ты что, парень?! – Тимофен поперхнулся. Слёзы брызнули из глаз. Откашливаясь, отплёвываясь, он сипел задушено. – О чем заговорил, как заговорил… Никогда ты зло не изведёшь! Прослушал, что я про отражения и образы говорил? Их-то извести можно, а само зло как? Пока в людях злоба и зависть есть…
– Людей надо исправить, наставник! – Ивай и не думал отступать. – Наказать злых, образумить завистливых!
– Как? – Тимофен буравил ученика единственным глазом. – Люди – разные. Где разница – там и рознь, где рознь – там зависть и злость. Вот шкодам и пища.
– Объяснить, научить…
– Вот, к примеру, мы с тобой: ты юн, я немолод, ты ученик, я мастер, разные совсем. Научишь меня, как помолодеть?
– Должен быть способ! Мечтаю о…
– Замолчи! Нечего о таком грезить. А уж говорить и того более. Выйди-ка наружу, глянь, тихо что-то…
Странник говорил негромко, но получалось, что его слышал каждый в собравшейся толпе. И каждому, кто слушал, казалось, будто только к нему обращены эти простые, обычные, но ставшие вдруг удивительно важными слова. И каждый в толпе видел, что только на него смотрят усталые, добрые и нечеловечески мудрые глаза проповедника. Они заглядывали в самое нутро и заставляли сердце сжиматься в ожидании главного. Если сейчас странник позовёт – вся толпа, что застыла, боясь пропустить единое слово, качнется и побежит вперёд, как один тысяченогий зверь, услышавший голос давно отсутствовавшего хозяина. «Только позови!» – надеется каждый. – «Дай высокую цель, и я сделаю всё, что прикажешь!» Размести по брёвнышку города, запрудить Ерепень трупами врагов, залить поля их поганой кровью! «Только назови его имя!» – жаждет толпа, готовая жечь и убивать, но строить и создавать Во Имя – готовая тоже.
– Погоди, Ивай, не беги так, – Тимофен боролся с кашлем и одышкой, пытаясь угнаться за учеником. Базар, несмотря на раннее еще время и погожий день, был пуст. Дико смотрелись прилавки, лотки и открытые лавки с завалами товара, но без единого человека. Ни продавца, ни приказчика, ни любопытного зеваки. Ни даже воришек на промысле, что обычно внимательно следят, не оставил ли кто товар без присмотра. Повисли бессильно ставни лавок, пыль клубилась в центре торговой площади, лицедеи забыли плошку с последним пожертвованием. Так и лежит она, поблёскивая остатками глазури и парой серебряных монет, а рядом