– Я хочу сказать…
«Не останавливайся! Не останавливайся!»
– НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, ДЖЕЙМС!
Миссионерская поза. Своими руками Бриджет обхватила упругие ягодицы партнера, вцепившись в кожу ногтями. Кажется, еще немного, и под пальцами пойдет кровь. Кровать в спальне была широкой, рассчитанной даже не на двух, а на трех человек. Малазийская. Металл с деревянными элементами, украшенная декоративными частями, имитирующими литье и ковку – произведение искусства, в котором до этого долгое время находился только один человек – Бриджет Оллфорд.
Овдовевшая почти пятнадцать лет назад женщина снова начала жить только сейчас. Так, по крайней мере, казалось лично ей. Несмотря на потерю дорогого ей человека, которого она оплакивала днями и ночами, несмотря на внутреннюю опустошенность и безысходность, на тоску от одиночества, Бриджет хотела продолжить жить. Хотела, но ее сковывали невидимые цепи человеческого горя от утраты. До этого момента… Она, скрытая за телом Джеймса, захотела почувствовать жизнь во всех ее проявлениях, ощутить телесные наслаждения, чистые и естественные для человеческой сущности. Жизнь… Что за такое сложное явление? Кем она создана? Кто заложил в саму жизнь стремление к жизни? Почему каждое существо стремится к ней? Возможно ли замкнуть жизнь в закрытом пространстве, не дав ей возможности распространения за пределами этого пространства? Возможно. Но только временно. Насыпьте земли в банку, поместите туда растение, закройте крышку, но не забывайте поливать его. Если в растение заложено бесконечное стремление к росту, рано или поздно, банка треснет, когда огромная сеть тоненьких корней снизу пробьется за пределы прочного стекла, когда зеленые, напитанные жизнью листья прорвутся сверху, вытолкнув под напором крышку или пробравшись наружу где-то сбоку. Жизнь будет стремиться к росту, к развитию, к размножению, к усложнению в своей структуре – жизнь будет стремиться к жизни.
Бриджет Оллфорд – отдельная жизнь, отдельная частичка вселенной, стремилась к прекрасному. За пятнадцать лет, до Джеймса, у нее были мужчины, но осознание того, что она продолжает жить, не приходило. Только сейчас она почувствовала это. Все, что было с ней после кончины мужа до появления Джеймса Бишопа в ее кровати – пустая нирвана. Временная и безжизненная. Теперь, все вновь пошло на взлет.
– ДЖЕ-Е-Е-ЙМС!
Горячее тело Джеймса быстро двигалось. Массивная кровать, казалось, намертво стоящая на полу, начинала маневрировать вперед – назад. Передняя ее часть, та, у стороны которой лежали подушки, постукивала в холодную стену. Раздавался слабый, глухой стук, словно наносили легкие удары маленьким молоточком.
Джеймс был плотно прижат к Бриджет. Его нос соприкасался с носом партнерши. Если он открывал глаза, то впритык видел и ее, то закрытые, то открытые. Когда Джеймс выдыхал, Бриджет вдыхала и наоборот – так они дышали друг другом, достигая наибольшего чувства единства.
Бриджет ощущала Джеймса в себе. Его член быстро и плавно проходил туда-сюда, не выходя полностью наружу.
– ДЖЕЙМС!
– Я