– А что насчёт драконов? Разве они тоже выросли из семян Плода?
– Ну уж нет. Эти чудовища, вечные враги всего сущего, прилетели в мир, когда он уже был светел и зелен, откуда-то из межзвёздной тьмы! Прилетели – и принесли с собой лютые морозы первых во вселенной зим, первые болезни, первые ложь и предательство. Мерзкие твари… Они были сильны и коварны и поработили свободные расы на многие тысячи лет. В наших легендах нет для них ни одного доброго слова. Воистину, великое зло и великую печаль принесли драконы в мир, и лишь объединившись все вместе, сумели Дети Древ их одолеть. Ох и нелегко далась им победа! Пал в битве Безымянный, сокрушив предводителя драконьего племени и всех его сыновей, сложили головы в неистовых битвах многие младшие боги и смертные герои. Всех слёз мира не хватит, чтобы оплакать их! Тем радостней была победа. Вновь наступила эпоха покоя и благоденствия, снова расцвели сады, а над нашим миром, как и впредь, закружились Солнце и Луна, юные дети Безымянного. Но говорят, и по сей день в корнях Великого Древа прячется выводок мерзких драконьих тварей. Прячется – и грызёт его, желая отомстить за гибель прародителя. Да и те их немногие потомки, что были рассеяны по мирам, говорят, ничуть не лучше своих предков. Однажды всем свободным расам, старшим и младшим, снова придется столкнуться с этой бедой.
Руф Орб закончил свой рассказ и потянулся за флягой. Он не привык так долго и цветисто говорить, всё время боялся сбиться и даже вспотел от волнения. Требовалось срочно промочить горло. А заодно и спрятать хоть ненадолго горящее от смущения лицо.
– Чудесная легенда, господин мой, – сказал Нэк, откладывая перо, и у Руфа немного отлегло от сердца. Меньше всего ему хотелось уронить авторитет командира в первый же день похода.
А спутники того, как будто, только и добивались. То гном начнёт отпускать шуточки про слабосильных людей, неспособных даже на лошади удержаться, то этот варвар-степняк со своими вопросами про первозданный хаос… Слава всем богам, хоть книжник своей учёностью не кичится и мудрёных слов не говорит. Сам вызвался записать легенды Лесного края, опять же. Не был бы ещё таким бледным и тощим…
– А вы, почтенные? Какие сказания о начале времен ходят в ваших землях? – вновь заговорил Нэк, и Руф весь обратился в слух. Он с детства любил такие вот разговоры у вечернего костра, и хотя ни варвар, ни гном доверия ему не внушали, послушать что-нибудь занятное было бы всё-таки неплохо.
– У нас верят, что Отец Небо и Мать Земля однажды полюбили друг друга, и от их союза произошли все народы, звери, лошади и травы, – пожал плечами степняк. Звали его – Руф наконец-то вспомнил – Мергольд. – О чем тут ещё говорить? Расспроси лучше наших мудрецов, если случится бывать в Земле Коней.
– Негусто! – расхохотался проклятый гном. – Не будь я Сидри сын Фидри, если у вас, лошадников, язык отлит из свинца!
– Может быть, – ответил на это Мергольд, не спеша, к счастью, хвататься за оружие, хотя Сидри сын Фидри явно нарывался на драку. – Болтать попусту мы и правда не любим. А твой язык, наверное, из золота и хрусталя?
– Да уж получше, чем у некоторых. Эй, писатель! Зачеркни всё, что там тебе врал лесной парень, и послушай лучше меня! Больше толку будет! Значит, так… Когда-то давно, когда боги спали, а мир был полон огня и пепла, из камня родился первый гном, Орри Громобой. Вот уж кто был герой из героев! Росту столько да полстолько, да в плечах вдвое, борода как пламя, а руки крепче стали! Такому бы молодцу красавицу под стать, да детишек ораву, вот только другие гномы тогда ещё не родились на свет. Только-только бороды сквозь камни проступали. И тогда Орри стало скучно. Выбрался он из пещеры и пошёл по новорождённому миру. Одолел заоблачные горы, переплыл огненное море, сокрушив по пути многих древних чудищ, пока не добрался однажды до пещеры гигантского змея по имени Исенгрим. Тот, конечно, решил сожрать Громобоя, и небось сожрал бы, но дочка чудища, прекрасная Лоргерда, была из другого теста, не то, что её папаша. Она и на змею-то совсем похожа не была! Разве что хвостом… Пожалела