– Как зачем? Чтобы не замёрзнуть. Дожди, осень, потом зима, холод, снег. Знаешь такие слова? – с насмешкой в голосе спросил он.
– Я знаю такие слова. А ты, что, не умеешь делать одежду? – в очередной раз поставила его в тупик дочь вождя.
– Делать одежду? Э-э… Как? Сам? – опешил Богдан, с трудом понимая, что в племени, наверное, каждая семья, каждый род делали одежду сами. Это звучало логично. – И охотники тоже? – с сомнением спросил он. Уйгулана утвердительно кивнула. А потом рассмеялась.
– Ты такой хмурый, как барсук! Я тоже пошутила! Охотники делают только зимние шкуры и штаны. Остальное – женщины. Если у тебя в холомо нет женщины, тебе надо к Сигхе.
– Что там, Уйгулана? – послышался за спиной голос матери. Айлана подошла ближе.
– Билбэту холодно, – прыснув в ладонь, ответила дочь и повернулась к ней. – Холода боится. Одежды нет.
– А-а, понятно. Тогда тебе к Сигхе прямая дорога, – повторила совет дочери Айлана. – Она скажет, сколько зайцев и белок надо. Может, рыбу попросит или косулю. По-разному бывает.
– Угу. Торговаться, значит, будет. Это можно, – прилив крови к голове прошёл, сердце немного успокоилось, и Богдан понял, что бояться матери Уйгуланы не стоит. – А она только из шкур делает? – спросил он.
– А из чего ещё? – удивилась Айлана.
– Из ткани. Ну из хлопка или льна… Ну как на тебе. Из такой вот штуки.
– О-о! – с изумлением протянула жена вождя. – Много охотиться будешь. У неё, наверное, нет накидок. Надо к ней идти. Проводи его, – сказала она Уйгулане. Та положила на землю скребок со шкурой и повела Богдана к старой знахарке.
По дороге Богдан узнал, что Сигха не только «делала одежду». Она лечила травами, принимала роды и ещё много чем помогала своим соплеменникам. Однако она не была женой шамана или ворожеей, просто так сложилось, что она умела собирать травы, как и её мать и мать матери, передавая по наследству эти секреты. Уйгулана весело щебетала, но ничего необычного или странного в её словах не было, пока они не дошли до холомо. Там Богдан понял, что значит «странность» на самом деле.
– Уйди! Не подходи к моему гэру! – воскликнула старуха, едва завидев его на тропинке. Её жилище располагалось на противоположном краю стойбища, ближе к лесу, и они даже не успели к нему приблизиться, остановившись шагах в десяти.
– Чёрные духи! Чёрные духи! Уходи! Смерть идёт, смерть идёт, – худые, костлявые руки заметались в воздухе, как сухие листья камыша на ветру, узкое, изборождённое глубокими морщинами лицо исказилось в ужасной гримасе, а синие губы, растянувшись, обнажили беззубый, шамкающий рот старого человека. В своём порыве первобытного испуга знахарка была похожа на чучело, которое отгоняет в поле ворон. Но Уйгулане, в отличие от улыбнувшегося Богдана, было не до смеха.
– Сигха, Сигха, это – я, Уйгулана! – миролюбиво произнесла она и медленно подошла к старухе. Богдан остался стоять на месте, с интересом наблюдая за происходящим. Похоже, надо было придумать, как обмануть эту