– Света не любит их, – тихо сказал он, повернувшись к Сашиному уху. – Боится, что у неё родится такой же. Из-за меня. Она думает, это мой дефект. Не верит, что это – лотерея… случайность. Думаю, она меня сожрёт даже из-за мелкого отклонения у дитя. Не дай бог. Она вовсе не такая тихая, как кажется. Ты понял, конечно, – одна из малюток, Нюша – блаженная. Может, раньше их сумели бы разделить. Они срослись ниже грудной клетки, скелеты у них отдельные, я прощупывал. Но есть общие сосуды, и частично пищеварительный тракт общий. Я не могу сделать рентген, но мне кажется, их спинной мозг тоже соединён какими-то перетяжками. Они воспринимают себя разными личностями, но многое им нравится одинаково. Заявляют, что могут чем-то «обмениваться». Хотя Нюша почти не говорит. Только «мама» и «дай». А в основном – мычит. Я понимаю её через раз, а Няша говорит, что понимает всегда. Может, фантазирует, а может, и нет.
– У них общие мысли? – тихо спросил Саша.
Но девочки услышали, и Няша ответила вместо отца, вытащив леденец на время изо рта:
– Не все. Некоторые общие. Некоторые свои. Память разная. Как два кувшина, в которые воду льют. Но один дырявый. Она глупая. А я умная. А ты ещё глупее, дядь? У тебя много мыслей в голове, но все не твои. Их тоже туда налили?
– Таня!.. Санёк, не обижайся на них, дурашек.
– Ничего, – пробормотал Сашка.
– А мы знаем, к кому ты идёшь, – вдруг произнесла, глядя на него, Няша, закончив грызть леденец.
– Серьёзно? – Младший почувствовал неприятное покалывание от направленных на него глаз. Зелёных. Но не желтовато-зелёного или изумрудного оттенка, которые были у многих в его семье, а тёмного, болотного.
– Да. Только он не Упал-намоченный. Он Собиратель. Он собирает. Из частей. Зайку-мозайку. Только эта мозаика – из мяса и костей. Как мы с Нюшей. А кто в неё не входит, тем он лишнее отрубает. И нитками сшивает. Было много людей, станет один.
– Не обращай внимания, – фыркнул доктор. – Зря я им книжки читал страшные. Не помню только, чтобы читал «Франкенштейна». А про Уполномоченного и про Орду – это они наш разговор подслушали. Девочки, сколько раз я вам говорил – нельзя подслушивать! Всё, идите к себе!
– Сейчас пойдём, папочка. Мы не подслушивали. Мы просто слушали… Мы же не виноваты, что в нашей комнате всё так слышно хорошо. А читать мы и сами умеем (это уже – обращаясь к Саше). Мама научила. Настоящая мама, а не эта. Я одну страницу, а она другую.
– Дугую, – повторила вторая «сиамка».
– Мама не могла вас научить, она умерла.
Строгий доктор сделался перед ними мягким, как воск.
– Всё равно научила, – упрямо сказала Няша, то есть Татьяна, и повернулась к сестре, – Ну, пойдём, что ли. Книжку почитаем.
И