Оу!
Данилов почувствовал желание протереть глаза или надеть очки, которых никогда не носил. Ниже плеч девочки были… одним целым! Сиамские близнецы. Саша видел такое только на картинках.
Но таращиться – невежливо.
– Здравствуйте! – поздоровалась девочка, которая стояла слева.
– Дра-тву-те, – неразборчиво произнесла вторая.
– Малышки, вам же говорили, нельзя заходить, когда старшие обедают, – проворчал доктор, но не очень сердито. Видно было, что он уже справился с неловкостью, возникшей при их неожиданном появлении. – Ладно, идите сюда. Не бойтесь, дядя – хороший.
Они подошли к столу.
– Я – Няша, а это – Нюша, – представилась за двоих та, что слева.
– Вообще-то они Таня и Аня, – объяснил Андреич. – Но недавно стали так себя звать. – Няшка-двойняшка. Не знаю, откуда слово взялось, – развёл он руками. – Будто из мультика что-то. Но сам я не смотрел. У нас с самой Войны нет теликов.
Теперь Саша смог рассмотреть девочек получше. У той, что слева, в зелёной блузочке в горошек, было нормальное симпатичное лицо ребёнка лет десяти. У её сестры в синем лицо какое-то расслабленное, припухшее, с безвольной челюстью, а взгляд пустой. В руках у неё был потрёпанный кривенький плюшевый зайчик. Один заячий глаз был из пуговицы, вместо второго торчал пучок ниток.
Девочка в зелёном с любопытством глядела на Сашу.
– А вы откуда приехали? А у вас есть что-нибудь вкусненькое? Хотите, мы расскажем стишок? А вы нам дадите вкусняшку? – она засыпала вопросами Сашу, который ещё не совсем пришёл в себя и не знал, куда девать взгляд. – Стишок хороший!
Не дождавшись ответа, «зелёная» начала:
Где вы, грядущие гунны,
Что тучей нависли над миром?
Слышу ваш топот чугунный
По ещё не открытым Памирам.
На нас ордой опьянелой
Рухните с тёмных становий —
Оживить одряхлевшее тело
Волной пылающей крови…
Стих был не детский. Данилов вспомнил, что это Александр Блок, дед ему читал когда-то.
И если Няша (странное сокращение от имени Татьяна) декламировала чётко, то её сестра только монотонно бубнила. Но голос «порченной» в точности следовал за интонациями здоровой «половинки».
Создавая то ли фон, то ли мелодию напева. Как будто гудел большой пчелиный рой. Когда номер был исполнен, парень вспомнил, что полагается аплодировать, и слегка похлопал в ладоши. – Нюшка, не бойся. Дядя хороший. Он не обидит, – серьёзно сказала Таня.
«Ещё бы. Я болен и еле жив. При всём желании не обижу даже котёнка», – подумал Данилов, глядя на это творение природы. Он читал о таких. Но не думал, что они могут выжить в нынешних условиях.
Парень достал из кармана леденец, который нашел в Златоусте. Слипшийся комок сахара, пролежавший пятьдесят лет в круглом аппарате на ножке,