Красивые длинные белые пальцы безостановочно двигались от стола к пушистому боа и обратно, и, представив себе рядом с этими пальцами пухлые губы такого же юного, как его сын Михаил, мичмана или корнета, Николай отозвался, наконец:
– В общину ты думаешь принять женщин не моложе, конечно, сорока пяти лет, не правда ли?
– Разве бывают светские женщины сорока пяти лет? – Елена Павловна притворно изумленно поглядела на него, очень высоко подняв брови. – Нет-нет, они никогда не доживают до этого печального возраста!
Но Николай не склонен был отвечать шуткой на шутку в этот вечер и сказал без малейшей тени улыбки:
– Во вдовьих домах много старух, и они только сплетничают друг на друга и раскладывают пасьянсы. Вот из них ты могла бы набрать себе сестер в общину…
– У меня есть и такой проект! – живо подхватила Елена Павловна. – И я даже знаю для них, для этих старух, очень хорошее название: «сердобольные вдовы», – старательно выговорила она по-русски. – Для них, я думаю, вполне была бы прилична форма, как в русских монастырях: черные платья и черные платки… не правда ли? А для сестер милосердия, я думаю, лучше всего коричневые платья – они немаркие – и белые глаженые косынки, накрахмаленные, конечно, – так будет изящнее. А на шее – золотой крест.
– Золотой Георгий? – Николай круглыми глазами удивленно поглядел на нее.
– Нет-нет, моя мысль такая: золотой крест, длинный, как у священников, и на аннинской красной ленте. Вот моя мысль!
Елена Павловна даже показала правой рукой на левой ладони, какой именно длины должен быть, по ее мнению, крест на шее русской сестры милосердия.
Но, заметив, что Николай глядит на нее непонимающе неподвижно, она поспешила объяснить:
– Община сестер, по моей мысли, должна будет называться «Кресто-воз-дви-жен-ска-я», – по складам, как заучивала, выговорила она это длинное русское слово. – Нужно, чтобы в самом названии было «крест», какой они на себя возлагают, чтобы быть там, в этом аду, где пули, ядра, ракеты, и делать перевязки раненым.
– Делать перевязки?.. Но ведь для этого надо уметь их делать, – возразил Николай. – И не падать в обморок от одного вида тяжелой раны, как это принято у светских дам.
– О, конечно, они будут учиться этому!
– Где учиться?.. И сколько времени учиться?
– Я думаю, им позволят ходить для этого в хирургическую больницу, присутствовать при операциях…
– Убегут домой с первой же операции! – Николай презрительно повел головою, но добавил:
– Попробуй обратиться с этой затеей к Долгорукову. Может быть, он и разрешит ее.
Елена Павловна знала, что, если Николай отсылает к кому-либо из министров, это значит, что сам он ничего не имеет против, – и она неподдельно просияла, и даже бронзовый отлив ее волос стал как-то ярче.
Оба очень рослые, хотя и не такие чрезмерно высокие, как отец, великие князья Михаил и Николай