– Завтрак в номер, – торжественно объявил приятный женский голос.
Черкашин не любил появляться на публику в силу особенностей профессии. Даже вместо шведского стола, он всегда заказывал завтрак к себе в номер. Прибрав жилое помещение окончательно, офицер принял нехитрые яства, дал три червонца, и вежливо попросил закрыть дверь с той стороны. Когда женщина, которая, похоже, расстроилась, хлопнула дверью, Черкашина осенило. Он решил вновь разобрать его досье, присланное из столицы. Андрей Синеозёрный. Родился 5 марта 2649 года. Вот и первая причина для незамысловатых рассуждений: родился то ли в Варшаве, то ли во Львове, то ли в Белостоке. В документе о рождении указан город Львов. Родился в вполне приличной семье: отец – офицер внутренней службы Польского Государства, мать – учитель польского языка в одной украиноязычной школе Варшавы. Ага, вот и ещё момент из биографии, который Черкашин почему-то пропустил: в документе о рождении указано «Анджей Огинский». Огинский. Полковник вспомнил, что в Польше президентом является некий Густав Огинский, пришедший к власти не очень честным путём, каково, однако, принято среди польских политиков, до сих пор считающих, что они ходят в крылатых гусарских доспехах. Фамилия редкая даже для поляков, возможно родственники. В первый класс Синеозёрный, тогда ещё Огинский, пошёл в одну из престижных школ Львова. Жил он в квартире некоего Казимира Огинского. Точно, родственники. Ещё одна бумага в столицу:
Генералу Ростову
Товарищ генерал, прошу выслать мне информацию, связанную с польской семьёй Огинских, гражданин Синеозёрный, урождённый Огинский, в детстве и юности очень хорошо общался с родственниками данной семьи, помимо родителей.
Черкашин.
За Казимиром Огинским числится участие в польском восстании Львова. О прямом, либо косвенном участии самого Синеозёрного не указано. Далее указано немного: приобретение гражданства Вольного города Львова, смена имени и фамилии, переезд в город Z, Третья средняя, факультет психологии медицинского университета… Получение в наследство от ныне покойного Казимира Огинского квартиры и денежных средств теперь уже не кажется для Черкашина каким-то сверхъестественным, даже вполне ожидаемым. Нужно допросить Синеозёрного. Врачи должны пропустить, не в реанимации же он. Через три часа можно будет посетить больного. Именно, что больного на всю голову: надо додуматься, утопить руки в кислоте. Впрочем, полковник надеялся, что это дело с лихвой окупит все дальнейшие повышения в должности, звании и окладе. Во имя безопасности!
глава 6
Илья Малышев нарезал круги вокруг колонн фойе училища.
– Нет, нет, и нет! Связался он на свою голову с кем-то, никогда не слушает меня, упырь очкастый, – Илья Малышев и раньше не отличался ласковыми словами в адрес своего лучшего друга – Апостола, а после инцидента в школе он словно проникся ненавистью к другу.
– Илья, – Софья решительно крикнула, пытаясь