– Да ты ж баба! Хоть вещички на тебе эльфские, с мужика снятые, чтоб мне сдуться! Ты – эльфская наемница, что ли?
Какой глазастый выискался! По двум первым пунктам попал в яблочко, а вот с третьим пролетел.
А впрочем, вопрос такой непростой, я и сама не один раз его себе задавала.
Решив, что за размышлениями я его не вижу, атаман Ёрм выполз из кустов, знаками показывая остальным следовать за собой. Я следила за ними краем глаза, заметив, что Грыня приноровился подобрать раскиданное по земле оружие. Нет, кто-то добрых слов не разумеет и дождётся до исправительной методики «горбатого могила – справа»!
Меня опять накрывает, только на сей раз волна прозрачного, серебристо-голубого цвета, и поднимается – снизу-вверх. С губ срывается тихое, только мне и найтмару слышное:
– Вар Тао9.
Ворк Грыня с руганью отшвырнул свой серп, вдруг налившийся призрачным сиянием и обжигающий нестерпимым холодом. Те же чудеса происходят и с оружием других разбойников, и они спешно избавляются от всех железок, на глазах покрывающиеся льдом. Секунда, другая, и обледеневшее оружие вдруг рассыпалось хрустким снегом, явлением в этих краях чуждым и пугающим.
Полуглорк Бэбэул проницательно зыркнул в мою сторону, утробно квакнул. Сгреб в охапку Ёрма и Митту и огромными скачками припустил вон, сопровождая каждый прыжок раскатистым кваком. Грыня порскнул за ними мгновением позже, успев напоследок показать мне неприличный жест. А вот у тролланов вышла заминка. Тот, что оставался на ногах, должен был решить непростую задачку: как бы так ухватить и обгаженного собрата, и оглушенного харийца и все это быстро, не приближаясь к нам с Буцефалом.
Я не стала ждать, как он выкрутится. Легонько тронула пятками конские бока, и вороной жеребец размерным шагом пошел прочь.
Где-то в вышине снова пронзительно крикнула птица. Я её не видела, но как-то поняла, что она все это время кружила над местом глупой потасовки, следила темными глазами-бусинками. И сейчас, быстро-быстро взмахивая крепкими крылышками, несется прочь от Ведьмачьего Леса, вдогонку за катящимся на закат солнцем. Я не видела этого, но чувствовала всем телом: медленно над дальним краем чащобы, пронизанной колдовскими огоньками, поднимается ночная тень. Там все темнее становится небесный окоем, наливается теми оттенками синего, что тревожат всех дневных тварей, и те спешат укрыться и спрятаться.
А я верхом на вороном коне двигалась ночи на встречу под полог колдовского Леса, который прозвали Ведьмачьим вовсе не потому, что здесь обитали колдуны и ведьмы. Здесь был оплот древнейших сил Мира, когда на заре эпох жизнь только зарождалась на поверхности. Темные силы породили диковинных, чуждых тварей, многие из которых и поныне не имеют ни имен, ни описаний в преданиях народов Мира. Рискнувшие войти в тень исполинских реликтовых деревьев, чьи кроны давно сплелись в непроглядный свод, реже редкого возвращались назад. И еще реже отваживались