Рабби широко улыбнулся.
– Хорошо! Очень хорошо! – он допил свой чай и вытер рукавом рот. – Идиш – это великий язык, и он не такой трудный. Не такой трудный, какой трудный английский. Ты сможешь его выучить. – Он похлопал Майкла по спине. – Как это будет по-вашему? Заметано?
Майкл также допил чай и поискал глазами часы. Часов нигде не было. Радио тоже. Он взглянул на тяжелую дверь в углу.
– А там что – храм? – спросил он, чувствуя себя шпионом.
– Да, – сказал рабби Хирш. – Но не храм. Мы говорим… – он принялся перелистывать словарь, водя по страницам пальцем. – Харам. – Майкл объяснил, как правильно говорить «церковь». Рабби несколько раз повторил за ним.
– А можно присутствовать на мессе, или как она у вас называется? В смысле: это же не тайная церемония?
– Да, да, это не тайна. Когда-нибудь придешь.
Значит, эта дверь вела не в сокровищницу, где золотые дукаты не умещаются в сундуках, а рубины и изумруды поблескивают в полумраке. Это была всего лишь церковь. Все, что теперь ему нужно, – убедить в этом Сонни. Он собрался уходить и снова посмотрел на фото женщины.
– Ее зовут Юдифь?
– Нет. – Рабби сделал паузу. – Лия. Ее звали Лия. – Он посмотрел долгим взглядом на фото в рамке. – Моя жена.
– Очень красивая.
– Да, – сказал рабби Хирш. – Но она умерла.
– Мне очень жаль, рабби, – сказал мальчик.
– Ребенку сложно понять, что такое смерть.
– У меня умер папа, – сказал Майкл. – Его убили на войне.
Рабби оторвал взгляд от фотографии своей жены.
– Прости, – сказал он. – Я дурак. Я думал, у меня одного кто-то умер.
– Да все нормально, рабби, – сказал Майкл.
– Нет. Смерть – это ненормально, если такой молодой. В конце концов, я… я… – он не мог подобрать слов. – Мне очень жаль.
– Забудьте, – сказал мальчик. – Мне жаль вашу жену, а вам моего отца. Так что на следующей неделе мы начинаем занятия английским.
– Идишем, – сказал рабби.
– И тем, и другим, – сказал Майкл.
– Да, точно.
8
Весь январь основательно штормило.
В первую неделю Майкл увидел, как перед лавкой сладостей мистера Джи остановился грузовик, накренившись на куче колотого льда и свежего снега. Сыновья мистера Джи вынесли наружу картонные ящики, стол, чемоданы, кровать и диван, а затем забрались в кузов со всем этим добром и прочими пожитками и уехали прочь. Они ни разу не оглянулись, и Фрэнки Маккарти не пришел с ними попрощаться.
Спустя несколько дней Непобедимый Джо собрал завсегдатаев своего бара, выволок наружу пару лестниц, несколько досок и лебедку, и все принялись водружать вывеску на прежние высоты. Мужчины работали. Они пили виски. Они блевали, вздыхали и ругались. И продолжали пить. Майкл, Сонни и Джимми наблюдали за всем этим из теплого подъезда через улицу, хихикая и комментируя происходящее.