После выселения нас из большой комнаты (отец был в ссылке) маленькая комнатка при кухне оказалась полностью забита книгами, столом, одним или двумя стульями, большим сундуком на котором была устроена постель для меня и отца.
Еще отцу удалось потом втиснуть в нее фисгармонию – маленькое пианино, но с другим принципом извлечения звука. У нее были меха, как у гармоники или аккордеона. Вот так мы с отцом сразу оказались в очень стесненных обстоятельствах в прямом и переносном смыслах.
Отец пишет: «В настоящее время он (Цинга) старается во что бы ни стало выжить из этой квартиры моего 11-летнего сына Константина – ученика 593-й школы на Новинском бульваре и музыкальной школы в Советском районе. Вследствие его доносов по телефону в 5-е отделение милиции, там создалось против меня известное предубеждение, и с чем бы я не обращался туда, мне всегда решительно отказывали. Таким образом, 5-е отделение, доверяя доносам Цингова, допустило в своем показании ряд неправильностей и ошибок, для выяснения которых я бы мог сообщить суду подробности моих взаимоотношений с Цинговым… (Начальник милиции сам боялся за свое место в случае доноса на него такого опытного крючкотвора, как Цингов, если бы он не делал то, что требовал от него Цингов. В противном случае последний обратился бы к вышестоящему начальству с жалобой на этого начальника, как не реагировавшего на сигналы «честного гражданина, члена партии»).
Далее отец продолжал: «В 1926-27 годах жилищное правление секции научных работников под председательством академика Чаплыгина при участии членов-юристов Ю. Соколова, Волошнявича и др. членов правления, выделило комнату для моей семьи, состоящей из жены, моего сына Константина 28 года рождения (в 1930 году родился мой второй сын Варлам).»
«На этом заседании присутствовал отв. съемщик квартиры 12 А. Цингов, который сам рассчитывал получить эту комнату. Он стал энергично опротестовывать предоставление ее мне и членам моей семьи, уверяя, что квартира переселена, но на его протесты и возражения не обратили внимание. Комната была предоставлена мне и членам моей семьи.» Цингов также добивался выселения проживавшей в квартире 12 семьи Деминых (главой семьи был бывший царский офицер), с которой Цингов находился и находится в ссоре. Демины не подают Цинге руки и называют его за глаза презрительной кличкой Рыжий.
Пока его ненависть выражалась в мелких каверзах и придирках. Так, например, у него была сумасбродная привычка раскрывать в кухне настежь все окна зимой, невзирая на то, что там в это время находились женщины, готовившие еду на общей газовой плите, а также дети, для которых внезапное охлаждение сильными порывами холодного воздуха представляло смертельную опасность. Поэтому все были против его своеволия, даже его собственная жена. В результате такого самодурства моя бывшая жена Раиса Федоровна Чигина, проживавшая в комнате при кухне, получила сильнейшее воспаление легких и была отправлена в больницу, где она пролежала больше двух месяцев.