Какое озарение, думала она, помогло Аурелии нарисовать это лицо? А волосы модели? Они буквально опутывали женщину и были созданы из листочков, лиан и колючек тайских лесов.
Может, эти загнутые ресницы и резкий подбородок, как крыша буддийского храма, где бонзы в шафранных робах пытались положить конец вечно возвращающимся иллюзиям и желаниям, существовали лишь в воображении Эммануэль? Может, все это появилось перед ее глазами лишь для того, чтобы еще раз увидеть Сиам и вновь прикоснуться к блестящей черепице, покрывающей жилища и храмы этой страны, которую она любила так сильно, что думала, будто в ее сознании навсегда сохранились милые образы этого дивного края?
Сердце Эммануэль билось так сильно, что она боялась, как бы этого не заметил Дьёэд. Что он только что сказал?
– Признаю, что не заметил сразу, как красная точка с этой груди появляется вот тут, рядом, но она уже не красная, а синяя. Тем же синим цветом светятся и глаза модели, которые уже готовы к оргазму – посмотрите на ее грудь! Она уже в ожидании финала.
Эммануэль с интересом взглянула на собеседника. По-видимому, он понял ее заинтересованность, обернувшись к ней и продолжая свою тираду:
– Вы тоже видите, как эта грудь вибрирует, или я ошибаюсь? Вполне возможно, что ее уже достигли волны наслаждения. Сначала возбудился клитор, который поглаживали умелые пальцы, а потом возбуждение перешло на грудь?
Эммануэль не ответила: она была занята собственными ощущениями – ее тело явно отреагировало на слова пожилого господина.
Она вспомнила клитор, который ей нравилось ласкать: он имел вкус Азии и океанских волн. Она слизывала с интимного гребешка пену и водоросли – ее возлюбленная только что вышла из океана. На бедрах выступили капельки крови – девушка поранилась о кораллы, и Эммануэль языком очистила кожу от крови.
Вокруг небольшой бухты собрались любопытные сиамские рыбаки и многочисленные дети, которые подсматривали за ними, спрятавшись за дюнами. Ребятишки время от времени опасливо приближались в двум соблазнительным девушкам, тела которых прикрывал лишь прилипший к коже песок.
Самые смелые подходили совсем близко, чтобы пощекотать им пятки и увидеть их роскошную наготу.
– Что-то я не могу подсчитать количество ног у этой женщины, – поинтересовался Дьёэд, – вот у этой, которая обхватила руками колени и явно тешит себя строчками из поэмы, о которой нам только что напомнил ваш супруг: «Ведь я в гармонии такая же мечта?»[3] Я предполагаю, что у нее три ноги, ведь в трех скрыто больше тайн, чем в двух.
Эммануэль стряхнула воспоминания и громко подтвердила:
– И два половых органа между тремя ногами гораздо красивее, чем один.
3
Мужчина согласно кивнул головой. Когда Марк с женой перешли в соседний зал, он, стараясь не отставать, последовал за ними.
И он первым заметил, что платье Эммануэль, минуту назад доходившее