– Вы извините меня, маэстро.
– Пожалуйста, пожалуйста! – сказал он и вышел из комнаты.
Тогда я обратилась к пришедшему:
– Что вам угодно, мосье?
– Скажите, пожалуйста, вы госпожа Незнамова?
– Да.
– Вы дали в газетах объявление о портсигаре?
– Да, я. А что, вы принесли его? – сказала я, симулируя радость.
– Положим, я не принес его, но могу вам указать точно его местонахождение.
Я разочарованно надула губки:
– Да, это прекрасно, конечно! Но, но… почему я должна буду вам верить.
– Уй, да потому, что я точнейшим образом вам опишу его и вы увидите, что я, несомненно, говорю о вашем дорогом сувенире.
И он самым подробным образом описал мне портсигар, не забыв, конечно, упомянуть о нацарапанном имени «Вера» на внутренней стороне крышки.
– Да, несомненно, вы говорите о моем портсигаре. Где же он находится?
– Уф, нет, мадаменьке, разве можно?! Сначала деньги.
– Маэстро! – крикнула я.
И мой концертмейстер и лакей вошли немедленно в комнату с браунингами в руках. Я, указав пальцем на перепуганного еврея, сказала:
– Берите его, господа!..
Его забрали, надели наручники да и привезли сюда. Назвался он Семеном Шмулевичем, православным, учеником часовых дел мастера Федорова, лавочка коего на Воздвиженке.
– Благодарю вас за хорошо исполненное поручение. А теперь пришлите-ка ко мне этого Шмулевича.
В кабинет вошел трясущийся от страха юноша и растерянно остановился среди комнаты.
– Ну что, Семен, влип, брат, в грязную историю?!
Шмулевич подпрыгнул, как на пружинах, и быстро-быстро затараторил:
– Уй, господин начальник, ваше высокопревосходительство, ради бога, отпустите меня, я не виноват вот нистолечки. Я смирный, бедный еврей (православный), никому горя не делаю. Ну, конечно, хотел сделать маленький гешефт (и Шмулевич прищурил глаз и, округлив пальчики, изобразил величину гешефта). Но что же здесь такого? Мадам в газете обещала тысячу рублей. Я и хотел честно заработать.
– Все это прекрасно, но портсигар, который ты почему-то так точно описываешь, был найден на убитом человеке. Откуда же ты знал даже о нацарапанном имени «Вера» на внутренней стороне крышки? Выходит, что ты, пожалуй, и убил этого человека?
Шмулевич, подпрыгнув, как ужаленный, истерично завизжал:
– И не говорите мне даже этого, господин граф! Да разве я могу?! Что вы, что вы! Убить человека?! Фуй, фэ! Семен в Бога верит и на это не способен. Я расскажу все, все как было, не совру ни капельки!
– Ну, рассказывай.
Шмулевич, захлебываясь от поспешности, с невероятной жестикуляцией принялся говорить:
– Прочел я как-то