– На учебу да, – глухо говорю я, стараясь не показать, что он случайно попал в самое больное. Мне не хочется говорить ему правду. – А на лишние расходы у нас денег нет. И я не желаю это больше обсуждать, понял? Мне вообще-то работать надо. Я и так столько времени потеряла из-за тебя.
– Я компенсирую, – усмехается он. Снимает одну руку с моего плеча, лезет в задний карман джинсов и вытаскивает черное кожаное портмоне. – Сколько стоит твой час, детка?
– Ты меня, кажется, спутал со своей проституткой, – резко говорю я. – Не надо мне твоих денег, понял? Я не продаюсь.
– Все продается и все покупается, – спокойно возражает Соболевский. И, кажется, он действительно в это верит. – Лиза, к примеру, продает свое тело и свою внешность. А ты сейчас вот на этой отстойной работе продаешь свое время, а ещё продаёшь свою гордость и самоуважение. И, кстати, по какому курсу? Сколько тебе платят?
– Достаточно! – с вызовом отвечаю я, а сама в этот момент с ужасом понимаю, что даже не подумала спросить, сколько получу за эту работу. Меня даже по договору не оформляли, сказали, что наличкой в офисе заплатят. И остается надеяться, что не обманут и что оплата за работу будет достойной.
– Я в любом случае дам больше, – нагло ухмыляется Соболевский. – Только попроси.
– Ты же не за просто так это собираешься делать, – тихо говорю я.
– Конечно, нет. Я плачу, значит, планирую что-то получить, – и он уже знакомым мне жестом притягивает меня к себе, буквально впечатывая лицом в свой торс.
Его обнаженная грудь прямо у меня под щекой – твердая, сильная, горячая. Мне это не может нравиться. Нет, конечно, мне это не нравится. Я отстраняюсь и изо всех сил пытаюсь вырваться.
Вот только приводит это к еще большему кошмару, потому что я слишком резко дергаю плечами. Из-за этого тесная узкая рубашка слишком сильно натягивается на груди, и верхние пуговицы с резким звуком рвущейся нитки отлетают от нее. Рубашка расходится в стороны, открывая взгляду Соболевского мой наивный белый лифчик и ложбинку между грудей.
– Ух ты, – хрипло говорит он, нагло туда пялясь. – Демоверсия? Перед оплатой? Мне нравится.
Я пытаюсь прикрыться, но он не дает. Хватает меня за руки, а сам вдруг наклоняется к моей груди и проводит языком влажную дорожку прямо по этой ложбинке. А потом…потом сжимает губами мой сосок через белую хлопковую ткань лифчика.
Я вздрагиваю, от этого влажного, наглого, неприличного касания по моему телу вдруг прокатывается сладкая волна совершенно нового, остро-сладкого ощущения. И я издаю короткий то ли стон, ли то вздох.
– Детка, – хрипло рычит Соболевский. – Детка, блядь…
Сделав шаг, он неожиданно роняет меня на кровать, а сам приземляется сверху. И вот тут мне становится страшно.
Он