Айлрон – набитый дурак, ослепленный сказками о славном прошлом, да еще со временем приукрашенными. Охваченный новыми надеждами, он возмечтал завоевать то могущество, которое приличествует его короне. Он не желал видеть реальности у себя под носом, и результатом стало Айрлоново Бедствие. Как прослышал Валда, это сражение называли битвой при Джерамеле, но так его именовали только амадицийские нобили, которых можно пересчитать по пальцам. Они, уцелевшие, ошеломленные событиями – точно огретые дубиной бычки, – все же пытались бездумно выдавать желаемое за действительное. Интересно, как эту битву назвал сам Айлрон, когда укрощенные шончанские ведьмы принялись сметать стройные ряды его армии в кровавые ошметки? Картины взрывающейся огненными фонтанами земли, будто наяву, вставали перед мысленным взором Валды. Он видел их в своих снах. Ладно, Айлрон мертв, повержен, его убили, когда он пытался бежать с поля боя, и голова его красуется на пике какого-нибудь тарабонца. Подходящая смерть для глупца. С другой стороны, Валда сплотил вокруг себя свыше девяти тысяч Чад Света. В такие времена человек, который понимает, что к чему, мог бы многого добиться.
На дальней стороне поляны, на опушке у самых деревьев, стоял дом, некогда принадлежавший углежогу, – однокомнатная халупа, коряво сложенная из грубых нетесаных камней, стыки между которыми законопачены побуревшей за зиму травой. Судя по всему, хозяин довольно давно забросил это жилище; солома на крыше местами угрожающе просела, и что бы там ни было прежде в узких окнах, все это давно исчезло. Теперь окна были завешены темными одеялами. Возле плохо пригнанной двери высились двое рослых часовых, на их плащах эмблема золотого лучистого солнца была наложена на алый знак пастушеского посоха. Они мерзли от холода, обхватив себя руками и притоптывая обутыми в сапоги ногами. Будь Валда врагом, решившим напасть на них, они не успели бы даже обнажить меч. Вопрошающим нравится вершить свои труды за закрытыми дверями.
Лица часовых, взиравших на подходившего Валду, были словно высечены из камня. И тот и другой ограничились лишь равнодушным салютом – и того хватит для человека, который не несет эмблему пастырского посоха, будь он даже самим лордом капитан-командором Детей Света. Один часовой открыл было рот, словно собираясь спросить о цели визита, но Валда прошел между ними и рывком отворил неструганую дверь. Ладно хоть им не вздумалось останавливать его. Попытайся они его задержать, он бы убил обоих.
Валда переступил порог, и Асунава, сидевший за кособоким столом и читавший маленькую книгу, поднял на него взгляд. В костлявой руке исходила паром оловянная кружка, распространявшая запах пряностей. Кресло со спинкой из реек – второй и последний предмет меблировки – казалось расшатанным, но кто-то укрепил его сыромятными ремешками. Валда поджал губы, сдерживая презрительную усмешку. Верховному инквизитору Десницы Света