«Порисовать? – спросил он себя, посмотрев на стол. – Да к черту». Дойдя до койки, уселся на край, скинул с ног тапки и опять улегся. Вынул из-под подушки бейдж, повернулся лицом к стене и, прижав колени к груди, смотрел на фото молодой девушки. «А ведь тогда она, возможно, была не старше меня нынешнего, – пришло вдруг ему в голову. – Как это странно. Как странно…»
А тени на полу становились все длиннее.
Солнце зашло. На часах – 16:27. Диме пора было начать собираться, но в то же время ему так не хотелось выныривать из теплой постели! На улице в последний раз он появлялся больше месяца назад, а быть охваченным приступом агорафобии за пределами здания – не лучшая перспектива при его и без того подорванном физическом состоянии. С другой же стороны, отказать Наталье в прогулке он тоже не мог. И не хотел.
В дверь постучали.
– Войдите! – отозвался Дима.
Вошла Наталья. На одной руке у нее повисли мальчишеская болоньевая куртка с шарфом и вязаной шапкой, в другой она держала пару замшевых ботинок, шнурки которых были небрежно запрятаны вовнутрь.
– Вот, принесла тебе, чтобы не терял времени. Одевайся, через двадцать минут буду ждать тебя у парадного входа. Ты ведь не передумал?
Одежду она положила на покрывало, вдоль ног юноши, обувь поставила на пол, рядом с тапками, и выжидающе смотрела на Диму. А он различил в ее взгляде надежду и с самоукоризной подумал, что лучше уж быть раздавленным под натиском агорафобии, чем собственной трусости и обиды этой прелестной девушки, в душе которой, был убежден он, не было места людским порокам.
– Нет, что ты. Пойдем, как и договаривались.
Она одарила его улыбкой, но не столь открытой, которую могла себе позволить перед родным человеком, очевидно, опасаясь переступить грань от должностных отношений к личным. Но перед кем опасалась? Перед самой собой?
– Отлично, – сказала она и выпорхнула из палаты.
В 16:40 он уже был одетым и обутым. Стоило ли так торопиться? Целых двадцать минут теперь изнемогать от духоты и обливаться потом, а потом выйти на улицу в минусовую температуру и следующим днем оказаться прикованным к постели от простуды, доставив Наталье – да и другим тоже – лишние хлопоты. «Лучше уж, – решил он, – постоять на крыльце. Ничего, не замерзну».
И выйдя из