Мне очень хочется сделать для Кита хоть что-то сию минуту. Хотя бы немножко забрать себе его боли – что мне будет? Я такой огромный и сильный! – но я знаю, что это против закона. И всё же я не могу себя сдерживать. Захлопнув свои внутренние ящики с панацеей, пообещав не лечить его, ни на йоту не делать ему лучше при помощи простого чуда, я касаюсь Кита рукой, оттираю кровь с его щеки.
И выхожу, осторожно прикрыв за собой запертую на ключ дверь.
Я могу поручиться, что не забирал страдания Моего Человека. И точно так же я могу поручиться, что ему стало лучше. Сам не зная, откуда в нём это, он вдруг почувствовал, что помощь есть, даже если эта помощь – глубоко внутри него. Он не смог бы объяснить свои ощущения, не смог бы описать их и даже высказать. Просто почему-то открылся внутри кладезь сил, о котором прежде можно было только мечтать– если бы Кит не утратил умение мечтать, когда узнал о смерти матери.
У меня внутри тоже немного теплеет. Если уж одно моё самое обычное, самое человеческое прикосновение так ему помогло, значит, я и правда на многое способен. Я его обязательно спасу и вытяну с этого дна.
Нахожу лифт, заказываю дорогу в Рай, только поднявшись, спешу сразу в магазин с художественными принадлежностями – купить всё для создания настоящей, законной панацеи своему подопечному.
Держись, Кит. Совсем скоро я тебе помогу.
Четвертая. К.
Голосом разума явился вдруг зазвонивший телефон, точнее – звучавшая в нём староста группы, Лена. Поправ законы природы, или что там отвечает за технику, мобильник вышел из режима блокировки и откровенно восстал из мёртвых, потому что если кто и мог пролежать без подзарядки полторы недели и не окочуриться, то точно не его айфон. Только факт остаётся фактом: из очередного не то оцепенения, не то сна Кита выдернула вибрация звонка.
Сначала не хотел подходить, конечно. Но телефон любезно вывел в верхней части экрана количество пропущенных, перевалившее за четыре сотни. И за них тут же образовалось чувство вины (точнее, те жалкие остатки чувства вины, которые удалось наскрести после визита Димки). Кит взял трубку и бесцветным, осипшим от количества выкуренных сигарет голосом выдавил жалкое «Алло?»
– Никита! Слава богу! Живой! – воскликнули на том конце, тут же себя одёрнули и приготовились выдать гневную тираду: – Ты где, чёрт тебя дери, пропадаешь?! Ты вообще в своём уме?! Мы тут все… Тебя уже и в учебной части искали… Я даже прикрывать уже не прикрываю, потому что ты, зараза, не предупредил, не позвонил и не написал! Идиот! Да я сама же первая попёрла туда на тебя доносить, чтобы только помогли разыскать… Витя к тебе домой ездил! Там никого не было, ну или ты не открывал, не знаю, но окна, говорит, не горели. Что это такое было?! И вот теперь ты запросто так мне – «алло»?!
Кит болезненно морщился, выслушивая эту тираду. Трубку предусмотрительно отодвинул от уха. Наверное, Лена права, и ему в любом случае стоило вставить