Когда линия исчезла, дышать стало легче. Образы и навеваемые ими ощущения уходили не так охотно. Лиля физически ощущала, как её иммунитет сопротивляется последствиям образования царапины. Мила раскрыла ежедневник в случайном месте и, не глядя, расчеркала весь разворот.
– Мой сын тоже болен?
– Посмотрим, – девочка примерилась к развороту и принялась жирными линиями процарапывать границы рисунка. Закорючки и штрихи оформлялись в русалку, тянущую руки за верхний край листа, прямо к Лиле. Сначала показалось жутковато, но едва Мила отложила ручку и ежедневник, по телу разлилось спокойствие и лёгкость.
– Как ты собираешься его лечить?
– Буду возводить рамки. Это… – Мила задумалась и принялась листать ежедневник. – Купирование. Странное какое слово… Я буду искать лазейки для вирусов и закрывать их. Если продолжать аналогию с медициной, то экзорцисты прописывают антибиотики, которые бьют и по магии, и по человеку, другие маги проводят симптоматическое лечение, забывая о первопричине. Я буду… – Мила нервно заскребла ногтями по обложке ежедневника. – Нет, не могу подобрать аналогию… купировать развитие болезни и укреплять иммунитет Дани-и-ла, чтобы он смог сам справляться, чтобы болезнь не прогрессировала, а, наоборот, отступала.
– Мы зовём его Даня.
– А я буду звать Дани-и-лом. Это тоже рамки.
Стало только сложнее и запутаннее, но этих малых знаний хватило для того, чтобы Лиля поверила девочке.
В машине не разговаривали. Роберт попытался завести свою любимую песню про шарлатанство, но, наткнувшись на полный решительности взгляд жены, вскоре успокоился. Мила замерла на заднем сиденье, глядя в окно и зажав в руках ежедневник. Сейчас, в широком белом платье-рубашке в тонкую чёрную полоску, она напоминала уже не шарнирную куклу, а какую-нибудь девчачью Барби – замершая красота, не совсем человеческая, но и не до конца игрушечная.
Лиля, как ни старалась, не могла отвести взгляд. Если лечение пройдёт успешно, Даня будет таким же. Немножко неестественным, шарнирным, немногословным. Но это ничего, к этому можно привыкнуть. В конце концов, он сможет говорить, сможет выражать свои эмоции не только бесконечным постукиванием пальцев по любой подвернувшейся поверхности.
Если лечение пройдёт успешно…
– Мне здесь не нравится, – заявила Мила, едва бросив взгляд в сторону комнаты Дани.
Лиля была солидарна с девочкой. В комнате сына непрерывно что-то щёлкало, тикало, звенело, трещало, вперемешку с музыкой и голосами чтецов аудиокниг или ведущих видеообзоров. Долго находиться там было невозможно, но Даню это успокаивало. Теперь Лиля подумала, что, вероятно, звуки служили защитой от прогрессирующей болезни. Пытались замедлить её распространение.
– Я ухожу, – и она действительно собралась уходить.
Роберт язвительно рассмеялся, а Лиля перехватила Милу