– Мой брат был славный человек, – согласилась госпожа Шерон, – но он, бедняжка, совсем не знал света. Вот я так всегда чувствовала к себе надлежащее уважение, а между тем…
Она запнулась, но могла бы прибавить, что свет-то не всегда оказывал ей уважение, и поделом!
– Хорошо! Так вы еще не дали мне требуемого обещания!
Эмилия охотно обещала, и после этого ей позволили удалиться. Она отправилась в сад, пыталась успокоить свои расстроенные чувства и наконец пришла в свой любимый павильон в конце террасы. Там, сев в амбразуре одного из окон, обрамленных зеленью и выходивших на балкон, она среди тишины и уединения могла собраться с мыслями и составить себе более ясное представление о том, хорошо ли она поступала в прошлом. Она перебирала в памяти все подробности разговоров своих с Валанкуром, но, к величайшему удовольствию, не отметила ничего такого, что могло бы оскорбить ее щекотливую гордость, и таким образом утвердилась в самоуважении, столь необходимом для ее внутреннего мира. Душа успокоилась, опять Валанкур представился ей умным и достойным любви, а госпожа Шерон в совершенно противоположном свете. Воспоминание о возлюбленном принесло с собой немало тягостных волнений. Она никак не могла примириться с мыслью лишиться его навсегда. А так как госпожа Шерон уже показала, как сильно она не одобряет этой привязанности, то Эмилия предвидела впереди много препятствий и страданий. И все же у нее было в глубине души какое-то радостное чувство надежды. Она решила про себя, что ни за что на свете не допустит тайной корреспонденции и что в разговоре с Валанкуром, если они опять встретятся, она будет соблюдать ту же строгую сдержанность, какую проявляла и раньше. «Если мы опять встретимся», – повторила она, и на глазах ее навернулись слезы. Но она быстро осушила их, услыхав приближающиеся шаги. Дверь павильона распахнулась. Обернувшись, Эмилия увидала перед собой Валанкура! Чувства радости, изумления и страха сразу нахлынули на нее с такой силой, что она едва не лишилась самообладания.
Она побледнела, потом яркая краска опять залила ее щеки. С минуту она была не в силах ни говорить, ни подняться с места. На его чертах, как в зеркале, отражались ее собственные чувства, и это заставило ее овладеть собою. Радость, сиявшая на его лице, вдруг померкла, когда он заметил ее волнение. Дрожащим голосом он спросил ее о здоровье. Оправившись от неожиданности, Эмилия ответила ему с натянутой улыбкой, но множество разнообразных чувств продолжали тесниться в ее сердце. Трудно было сказать, что преобладало: радость ли увидеть Валанкура или страх возбудить гнев тетки, когда она узнает об этой встрече? Сказав с ним несколько слов, она в смущении повела его в сад и спросила, виделся ли он с госпожой Шерон.
– Нет еще, – отвечал он, – я не видел ее, мне сказали, что она занята. Узнав, что вы в