Марта, актриса, снова замолчала. И, как истая актриса, держала паузу.
Поленья рассыпались и вспыхнули, выбросив язычки пламени. Грант тихо лежал в кресле и думал об Эмме Гарроуби.
И о двух вещах, неизвестных Марте.
Как странно, что человек, выбранный Мартой в качестве подозреваемого, жил на той же территории, откуда происходили две неразрешимые загадки в этой истории: перчатка в ящике Сирла и пустое место в фотоящике.
Эмма. Эмма Гарроуби. Женщина, которая воспитала младшую сестру, а потом, когда сестра упорхнула из-под ее крыла, вышла замуж за вдовца с маленьким ребенком. Интересы Эммы столь же естественно влились в одно русло, как у Тоби устремились по разным, не так ли? Она сияла – «ходячая рождественская елка», – узнав о помолвке. А за период, прошедший после помолвки (как было известно Гранту – пять месяцев, не двенадцать), восторг лишь усилился и превратился в нечто еще более замечательное – в уверенность, в чувство удовлетворения, безопасности. За эти пять месяцев помолвка выдержала ряд мелких обрушившихся на нее ударов, и Эмма, должно быть, привыкла считать ее нерушимым, надежным делом.
И тут, как сказала Марта, появляется Лесли Сирл. Сирл с его шармом и жизнью перелетной птицы. Сирл с его видом «не от мира сего». Никто не мог бы наблюдать этот золотой дождь[24] с более сильным, немедленно возникшим недоверием, чем Эмма Гарроуби.
– Что может заполнить пространство десять на три с половиной на четыре дюйма? – спросил Грант.
– Щетка для волос, – ответила Марта.
Грант вспомнил, что есть такая игра, в которую предлагают поиграть психологи. Услышав определенное слово, испытуемый в ответ произносит первое, что ему приходит в голову. Судя по всему, это срабатывает точно. Грант предложил этот вопрос Биллу Мэддоксу, и Мэддокс, не колеблясь, как и Марта, сказавшая: «Щетка для волос», произнес: «Гаечный ключ». А Уильямс, вспомнил Грант, предложил пакет мыла.
– Что еще?
– Набор домино. Коробка конвертов? Нет, слишком мала. Колода карт? Таким количеством карт можно завалить необитаемый остров. Набор столовых ножей. Фамильные ложки. А что, кто-то прячет фамильное серебро?
– Нет. Просто мне интересно, что бы это могло быть.
– Если это серебро Триммингса, бог с ним, дорогой. На аукционе за него не дали бы и тридцати шиллингов – за все. – Взгляд Марты с бессознательным удовольствием скользнул по простым георгианским приборам на ее собственном, стоявшем за спиной столе. – Скажите, Алан, если это не будет раскрытием профессиональной тайны, а кого вы видите в этой роли?
– Какой