– А то ты не знаешь почему! – хмыкнула подруга.
Я вырулила с парковки, поставила телефон на громкую связь и бросила на сиденье рядом.
– Вот только не начинай! – простонала, посмотрела по сторонам и аккуратно влилась в поток машин.
– Что, забыла уже, как он на корпоративе тебя в углу зажал и в любви признавался? «Вера, бросай Вову, я ж тебя люблю и хочу. Все тебе дам», – начала копировать голос Енина подруга.
Я засмеялась, но не от того воспоминания, а от Инги – такая дурашка. Да, я знала, что нравлюсь Диме. Очень нравлюсь. Но все это не взаимно от слова совсем.
– Давай на неделе встретимся, кофе попьем?
– Покажешь, что нарисовала?
– А ты, что написала.
– Договорились. Место и время, Ольшанская?
Я усмехнулась.
– Завтра точно скажу, мы сегодня идем на прием к Игнатьевым. Не знаю, сколько выпью.
– Сочувствую, дорогая, – а в голосе – ни капельки сострадания.
Закончили говорить с Ингой, когда я подъехала к салону красоты – пора привести себя в порядок.
Вечер у Игнатьевых прошел на удивление хорошо. Обычно я не особо люблю ходить на такие рауты – чувствую себя живой мебелью, но сегодня мне понравилось. Рита Игнатьева постаралась на славу – ничего не скажешь. Чего только развлекательная программа стоила. Домой мы с Вовой приехали в хорошем настроении.
– Какая же ты красивая в этом платье, – жарко зашептал муж в ухо, пока мы поднимались по лестнице, словно два подростка, наконец-то дорвавшиеся друг до друга. Мы вошли в спальню, и Вова развернул меня спиной к себе, жадно прошелся руками по бокам и схватил за бедра, прижал к себе. – Ты видела, как на тебя смотрели другие мужики? – задрал платье и отодвинул трусики в сторону, прикоснулся к нежной плоти. Я кусала губы, чтобы не застонать, пока он гладил меня там. Спустил одну бретель с плеча и сжал грудь. – Хотели тебя трахнуть, – ввел вовнутрь сразу два пальца, я едва не вскрикнула от неожиданности, но мне нравилось бесстыдно насаживаться на его пальцы.
– Пусть смотрят, – голос охрип, дыхание рванное, – ушла же я с тобой.
– Тебе это нравится, да, Вера-а-а? – прикусил мочку уха, заставляя прогнуться еще сильнее. Меня трясло от возбуждения. – Нравится, когда мужики на тебя смотрят? – сжал грудь сильнее. – Но ты – моя.
Его пальцы неожиданно покинули мое лоно, а я даже запротестовать не успела, как оказалась на кровати с широко раздвинутыми ногами. Вова уже нависал надо мной. Он даже не снял одежду, просто спустил брюки и вошел в меня, и начал лихорадочно вколачиваться в мое тело.
– Люблю тебя, – шептал на ухо, покрывая поцелуями лицо, шею, грудь… – С ума меня до сих пор сводишь.
И я знала, что это правда. Каждое слово. Иногда мне казалось, что Ольшанский одержим мною. Раньше вообще контролировал каждый шаг, словно я не имела права