Страшно стало не от перспективы сделаться жертвой насилия – точнее, после долгого уединения нежданно обрести любовника, а от того, что любовником этим будет грязный, смрадно пахнущий, омерзительный тип.
Напавший понял опасения Олеси и стал играть ее испугом: мощным рывком прижал девушку к себе и пытался укусить за ухо.
«Какой surprise! – скалясь, кричал он. – Как кстати!»
Олеся вывернулась: полупьяные – неловкие противники. Но рослый лохматый мужик принялся ловить ее. Видя, что ничего не выходит, он заорал: «Да каску, каску отдай, дурёха!»
Олеся заметила, что до сих пор сжимает рогач в руках. Что значит «отдай»? Это не ее каска! «Иди к черту!» – крикнула в ответ, но в следующий миг уже оказалась прижатой к дереву и боялась пошевелиться, чтобы внезапно не почувствовать боль. Противник ухмылялся и пытался вырвать у нее рогач. Олеся морщилась от тошнотворного запаха его дыхания. Она незаметно опустила руку вниз: примитивный болевой прием заставил мужика заорать. Олеся вырвалась, но не успела увернуться от удара. В голове загудело, помутилось. Она будто со стороны заметила, что ее тело катится по земле. Всё смешалось… Послышался финский мат…
Открыв через какое-то время глаза, Олеся увидела возле себя финского егеря – того самого, что вызвал в ней приступ отчаянной жалости. Однако сейчас он весело глядел на нее.
Финн протянул Олесе руку: «Nouse! Вставай!» Он был румян – никаких ввалившихся щек, никакой крови в уголках рта. Живой… Она огляделась: вокруг – лето, и лишь слегка похолодало. Пьяный агрессор исчез, местность переменилась, каска пропала…
Олеся, помедлив, нерешительно подала егерю руку, но не ощутила прикосновения. Тем не менее, некая сила всё же потянула ее вверх и поставила на ноги. Движение отдалось тупой болью в затылке, но все части тела были целы и послушны. Олеся улыбнулась: «Terve…»
«Jukka», – отозвался тот, и, помолчав, добавил: «Sun takia teen mita vain» («Для тебя я сделаю что угодно»).
Олеся разговорилась с парнем на смеси финского и русского языков. Временами егерь молчал, глядя на нее удивленно, словно издалека… В сущности, так оно и было. Олеся дотронулась до его светлых волос и опять ничего не почувствовала пальцами. Он понял ее разочарование. «Возьми, – сказал он, с улыбкой снимая новенькую шинель, – ты почувствуешь ее, – не то, что меня! И тебе не станет в ней жарко, – до твоего времени она почти истлеет. Но, пока ты здесь, пока носишь ее, ткань будет казаться новой…» – «У вас зима, подожди, не надо!» – воскликнула Олеся. Но егерь быстро ушел в метель.
Олесю изумило не столько появление Юкки, сколько само существование близкого, милого, словно давно знакомого образа. И его готовность воскреснуть от взгляда ее неравнодушных глаз.
Сплетения вечного