Они прошли под готическими сводами кабинета Фауста, мимо бронзового Гутенберга. Среди морёного дуба и бронзовых инкрустаций, Герман представил себе Фингеля средневековым монахом, корпящим в келье над манускриптом, но старик привёл его к двери с табличкой "Зав. отделом редкой книги", за которой была комната с двумя стрельчатыми окнами, украшенными розетками и трилистниками из цветного стекла.
Взгляд Германа задержался на небольшой картине, изображавшей какую-то мрачную сцену: тёмный лес, серый силуэт на фоне лунных сполохов. Герман прочитал: "Погружение в Бездну. 1889 год".
Заметив его интерес, Фингель пояснил:
– Здесь изображена сцена посвящения.
Герман хотел спросить, посвящение во что, но Фингель уже достал из шкафа тяжёлый том в тёмно-красном кожаном переплёте и положил на стол. Он благоговейно полистал сухие страницы, слегка хрустевшие при переворачивании. На одной, заполненной какими-то астрологическими символами, пальцы Фингеля задержались.
– Гримуар, – прошептал он.
– Илья Михайлович, – мягко сказал Герман. – Меня, собственно, интересует круг людей, которые собирались в том заброшенном особняке в тысяча девятьсот девяностом году.
– Да, девяностые, – осторожно отложив книгу, задумчиво начал Фингель. – Интересное время. На неподготовленное, даже наивное в своей непросвещённости общество хлынул поток запретных знаний. На поверхность вынесло много взбаламученной пены. В этом потоке утонуло немало искренне ищущих.
– И кто же открывал шлюзы? – уточнил Герман.
– Это были люди, тяготевшие к очень опасным и тёмным практикам. Тантра, магия, каббала – самое безобидное, чем мы там занимались. Вернее, пробовали, экспериментировали…
– Кто "мы"? Кто возглавлял это общество?
Лицо Фингеля приняло выражение благоговейного ужаса.
– Её звали Лигана. Но мы все были скорее её жертвами, а не попутчиками!
– Так это была женщина? Необычное имя. Или это прозвище?
– О! Это анаграмма других её имён!
– Вы хотите сказать, что она меняла имена? – уточнил Сороковых.
– Не имена, а сущности! – усмехнулся Фингель. – Она многолика, как Геката, называемая Тривией, богиней трёх дорог.
Герман как можно мягче, стараясь не "пережать" раньше времени, уточнил:
– Сущности? Вы не могли бы пояснить?
Фингель судорожно сглотнул.
– Пытаясь воссоздать её родословную, я перевернул горы архивов, перечитал тысячи писем и по косвенным свидетельствам отследил максимально возможное количество её материализаций. Вот, например, одна из последних инкарнаций: Галина Новак-Липницкая, дворянка, жена камергера его величества, масона, главы петербургского спиритического кружка. Она и сама была сильным медиумом. Оккультизм был тогда моден. Липницкая примыкала то к кругу Блаватской, то к Кардеку, то к Гурджиеву, а потом создала собственную ложу "Тривия Перепутий". Но её мало увлекали идеи изучения теории