– А кстати, я собиралась вам рассказать, – вспомнила врач, не переставая писать. – Вернулись пробы с вскрытия Бучека, материал из-под ногтей.
– И?
– Фрагменты крашеной телячьей кожи, такую обычно используют для обивки. И волокна АБС.
– АБС?
– Какой-то пластик. Обождите, я где-то записала, – Веслава Мачек пролистала записи. – Сополимер акрилонитрил ботади… Нет, бута… бутадиен стирол. Техник говорил, что из этого отливают элементы приборной панели, руля и тому подобное.
– То есть… – Бобжицкий откашлялся. – Он исцарапал свою машину? До крови?
– Похоже на то.
– Интересно.
– И что вы с этим сделаете?
– Ничего. Следствие будет приостановлено.
Веслава Мачек положила планшет на столик, опрокинув пустую чашку из-под чая.
– Как это? Ведь очевидно, что…
– Пани Веслава, – Бобжицкий оборвал ее на полуслове. – Вы спрашивали, как там моя вера в торжество справедливости. Пусть это будет вам ответом.
Доктор медицинских наук Веслава Мачек долго смотрела прокурору в глаза. Наконец кивнула и вернулась к работе.
Юлита еще какое-то время поддерживала разговор (Леон на сто процентов уверен, что Бучек плакал? Да, на сто. Видел, чтобы тот с кем-то говорил по телефону? Нет, обе руки были на руле, но не исключено, что актер мог говорить по громкой связи), но чувствовала, что других открытий в тот вечер уже не случится. Наконец она дала знак официантке, чтобы та принесла счет. Официантка вернулась через минуту с заполненным от руки листочком, вложенным в корзинку с мятными конфетками.
– Плачу я, – Юлита достала кошелек. – Слушай, огромное тебе спасибо, и извини еще раз, что… ну ты понял. Я немного на тебя надавила.
– Немного?
– Ну ладно, не немного.
– Ага. И часто вы такое устраиваете?
– Что? Нет-нет, что ты.
– Забавно. Я готов поклясться, что у тебя большой опыт, – сказал Леон, повязывая шарф. – Ты была очень убедительна.
– Спасибо… Наверное. – Она улыбнулась и слегка покраснела. Ей шло. – Ребята из школы всегда говорили, что у меня талант втираться в доверие.
– Почему?
– Ну, типа, когда нужно было убедить продавщицу в магазине со спиртным, что нам уже восемнадцать, или заболтать учительницу так, чтобы она забыла об обещанной контрольной, то почему-то всегда это приходилось делать мне…
– А-а-а. Тогда я понял, почему тебя ко мне прислали.
– Я сама вызвалась. И вообще… Это другое. Сейчас мое дело было правое.
– Ну, это выяснится, когда ты выложишь свой текст. Сорри, но… Не очень-то я доверяю этим твоим “Меганьюсам”.
– И правильно делаешь. Дрянь страшная.
Леон удивленно заморгал.
– Ты что, думал, я