Ох, вопрос! Чего мне по-прежнему действительно хотелось, так это собрать воедино всю свою Силу и сотворить что-нибудь ужасное. Аж в груди горело! Хотелось обрушить безумную грозу на этот мир – такую, чтобы от ударов молний земля треснула до самого основания! Хотелось превратить половину деревьев вокруг в пылающие факелы! Или хотя бы ударить наотмашь самоуверенного королевского сынка, который почему-то решил, будто имеет право учить меня жизни.
Я замахнулся и с криком врезал дурацкой палкой по серому силуэту.
Песочный куль оказался тяжелым и твердым. Деревяшка отскочила от него, едва не вылетев у меня из рук. Злости от этого стало только больше. Я замахнулся еще раз.
И еще.
Не знаю, сколько я лупил серую тушу, да только за все это время Фарр ни разу не попытался подсказать мне, как нужно правильно держать меч или еще что-то в этом роде. Он просто стоял молча чуть поодаль и смотрел на то, как я до дрожи в руках и до соплей на лице колотил его любимый мешок. А когда я понял, что больше не могу сделать ни единого взмаха, забрал свою игрушку и вернул ее куда-то, где ей было место.
Потом его ладонь вновь легла мне на плечо.
– Вот и славно. Пойдем теперь, проверим, что там было сегодня на завтрак. Умойся только. Вид у тебя… В общем, умойся.
Я не только умылся, но и облился водой до пояса прямо там, в саду. А потом решил переодеться – рубаха была насквозь мокрой от пота. В своей комнате я бросил ее в корзину, куда надлежало отправлять грязную одежду, и не глядя вытащил из сундука другую, такую же светлую, из тонкой ткани прекрасной выделки. С детства не носил ничего подобного, но в этом доме по-другому не жили. Еще бы! Членам королевской семьи не пристало одеваться во что попало. И их гостям, очевидно, тоже. Не успел я оказаться в Янтарном Утесе, а ко мне уже подослали какую-то тетку с мерной лентой, которая, ворча, крутила меня из стороны в сторону, сетовала на мои торчащие кости и вздыхала при виде шрамов. Даже обронила, что тому, кто это сделал, «надо бы самому пальцы-то повыдергать». Я почел за лучшее смолчать и не упоминать о том, каким красивым факелом горел хранитель Кешт (чтоб его прах вечно летал только над выгребными ямами!). Уже на следующий день тетка принесла мне первую рубаху и новые штаны, а спустя еще неделю у меня была целая стопка чистой новой одежды, достойной принца.
Когда я спросил у Патрика, как мне расплачиваться с ним за все эти щедрые дары, тот очень серьезно ответил, что отныне мой долг – считать себя его учеником и делать то, о чем он просит. Эта цена оказалась не такой уж маленькой… Если бы мы встретились восемь лет назад, ученичество далось бы мне гораздо легче: не пришлось бы объяснять, отчего я вздрагиваю всякий раз, когда наставник просит меня закрыть глаза и направить Силу. Но такова была расплата за вторую ошибку, которую я совершил в детстве, доверившись своим страхам, а не Илин, которая должна была отвезти меня в Янтарный Утес. Патрик сказал, что здесь нет моей вины, что к тому времени я уже следовал пути, на который столкнул меня отец, но осознание этого ничуть не утешало.
Свежая