– Ли? – голос Фарра остановил падение, когда я уже почти позабыл и себя самого, и свое имя. – Давно хотел спросить… откуда у тебя над головой эта черная прореха?
Лучше бы я продолжал падать.
– Тебе что, дядя П-пат не рассказывал? – язык меня едва слушался. – Я ж говорил ему. Эт наше родов-вое проклятье… Всегда там было т-так, сколь себя помню… А что, сильно зам-метно?
– Да. Сильно. Дядя просто сказал, что не сможет помочь тебе, но не объяснял почему. А ты… заглядывал… туда?
– Коне-ечно. – Я улыбнулся, посмотрев в черные глазницы своей темноты. Они были мне привычны, как застарелая рана на самом видном месте. – Много раз.
– И… что там?
– Там… – Я открыл глаза и вздохнул. – Там смерть.
Долгое время Фарр молчал. Он лежал рядом, и я всем нутром ощущал его смятение. Сон уже почти коснулся моего сознания, когда принц вдруг произнес еле слышно:
– Хорошо, если Кайза сумеет заткнуть эту дыру. Полагаю, очень скверно повсюду носить смерть за собой.
– Ну, я привык. Эт-то не больно.
– Не больно…
– Да. – Я смотрел в плывущий куда-то темный потолок и не понимал, почему мне вдруг так захотелось плакать. – Просто все идет не т-так… Вот и из Янтарного пришлось уехать. Хотя твоего дядю я хорошо пон-нимаю: кому нужен т-такой источник несчастий в доме.
– Что?! – Фарр даже привстал на лежанке. – Что ты мелешь, баран?! Ты правда решил, будто он тебя просто выкинул, как паршивого щенка?! О боги… Вот пустая башка! Лиан, ты в самом деле очень глупый, если думаешь так. И совсем не разбираешься в людях. Дядя Пат просто хочет тебе помочь. А с твоей черной прорехой он вполне способен справиться и не позволить ей коснуться других. Даже я такое могу.
Инжирная медовуха кружила мою голову. И соломенный тюфяк кружила тоже, а вместе с ним и всю комнату. Язык словно жил у меня во рту сам по себе, и потому я спросил то, чего никогда бы не попытался узнать, будучи трезвым:
– Фарр… зачем т-тебе это? Зачем ты вообще поехал со м-мной? Какое тебе дело до мен-ня?
Ответа я почти не ждал и удивился, услышав его.
– Не знаю. – Несколько мгновений между нами висела тишина. Потом Высочество добавил, пряча за насмешкой нечто слишком глубокое: – Может, мне давно не хватало в жизни какой-то нелепости вроде младшего братца.
– Тебе что, кузенов мало?
– Кузенов я вижу нечасто. И у них другой путь.
Я задумался, но голова уже совсем не хотела соображать.
– А у нас к-какой путь?
– Пока что в степь, к шаману. А там видно будет.
Во сне я встретил Айну. Я увидел ее девочкой, такой, какой она была в дни жизни при дворе, – совсем юной, с пальцами в чернилах и настороженным взглядом.
Странный сон.
Откуда мне было знать про эти чернила? Про то, что она носила скучное серое платье и отращивала волосы? В ту пору я мог узреть ее только в своих спонтанных видениях, и они были слишком