Словно в ответ на его мысли, сзади раздались шаги. Неравномерные. Как будто хромающие или припадающие.
– Другой пришел!
– Лови!
– Кружи его!
Туман всколыхнулся вместе с новым смеющимся шепотом. Богдан замер, прислушиваясь – зомби? Шатун? Не похоже, слишком легкая поступь. Кто-то из важных?
Набравшись смелости, Богдан выкрикнул:
– Кто это? Кто идет? Там полынья!
В ответ туман бросил ему в лицо смех и рассеялся. Позади, в паре шагов от края полыньи – Богдан прошел ее, и не заметил, – стоял Жорик. Стоял, покачиваясь из стороны в сторону. За ним, по всему льду, тянулся кровавый след.
– Ты ранен! – заорал Богдан. – Стой на месте! Не шевелись!
Но важный будто не слышал его. Обезумевшим взглядом он смотрел в полынью, не переставая раскачиваться.
– Стой! Не двигайся! Я что-нибудь придумаю! – снова заорал Богдан и кинулся вперед. Лед под его ногами тут же треснул, проламываясь, и Богдан отскочил.
– Жорик, стой!
– Он не твой, ледавец, он наш!
– Наш!
– Только наш!
Мерзкое хихиканье кружило над озером.
– Тебя отпустим, его возьмем!
– Да с собою уведем!
– Жорик, лови! – не раздумывая, Богдан размахнулся и бросил свой амулет в важного. Деревянный кругляшок пролетел через полынью и упал к ногам важного. Но Жорик этого даже не заметил. Лишь качнулся вперед, подгоняемый новой волной шепота и смеха.
– Глупый лёдо, – продолжал смеяться туман. – Не нашего отца, не нашей силы, нет власти!
Богдан не понимал, что ему шепчет туман. Полными слез глазами он смотрел, как Жорик, зачарованно, качается из стороны в сторону. Как заносит ногу, чтобы сделать последний шаг.
– Нет! – срываясь на сип закричал Богдан. Эхо подхватило его крик и разнесло над молчаливыми верхушками черного ельника. Несколько птиц взметнулись вверх стремительными тенями. Вода в полынье булькнула, пришла в движение, но через несколько мгновений успокоилась, как будто ничего и не было. Жорик не сопротивлялся. Не барахтался. Не пытался выбраться. Камнем ушел в черную воду, даже не оглянувшись напоследок.
– Нет… – Богдан пошатнулся. Туман над озером окончательно рассеялся, а дикий смех затих. Все было так, словно ничего не произошло. Даже эхо перестало