– Ты много знаешь о сержантах?
– Нет, сэр… но я учусь.
– У сержантов не бывает матерей. – Капрал пустил дым в нашу сторону. – Спроси любого рядового, прошедшего учебку, и он тебе скажет: сержанты размножаются делением… как бактерии.
И сказал Господь Гедеону: народа с тобою слишком много… Итак, провозгласи вслух народа и скажи: «кто боязлив и робок, тот пусть возвратится и пойдет назад с горы Галаада». И возвратилось народа двадцать две тысячи, а десять тысяч осталось.
И сказал Господь Гедеону: все еще много народа; веди их к воде, там Я выберу их тебе. О ком Я скажу: «пусть идет с тобою», тот и пусть идет с тобою; а о ком скажу тебе: «не должен идти с тобою», тот пусть и не идет.
Он привел народ к воде. И сказал Господь Гедеону: кто будет лакать воду языком своим, как лакает пес, того ставь особо, также и тех всех, которые будут наклоняться на колени свои и пить.
И было число лакавших ртом своим с руки триста человек; весь же остальный народ наклонялся на колени свои пить воду.
И сказал Господь Гедеону: тремя стами лакавших Я спасу вас… а весь народ пусть идет, каждый в свое место.
Через две недели у нас отобрали койки. Сомнительное это счастье дополнялось тем, что мы их сложили, перенесли на четыре мили и оставили на складе. Но вроде никто не жаловался; на земле спалось потеплее и уж всяко помягче; да и проще было вскакивать среди ночи по тревоге, чтобы поиграть в солдатиков.
А происходило это раза три в неделю. Но после таких развлечений я снова моментально отрубался. Привычка засыпать в любое время и в любом месте – сидя, стоя или шагая в походной колонне – выработалась очень быстро. Я ухитрялся дрыхнуть даже на вечернем построении, вытянувшись в струнку под музыку, которая не могла меня разбудить. С этой задачей справлялась только команда «Вперед марш!».
В лагере имени Карри я совершил крайне важное открытие. Счастье – это когда можно выспаться. И ничего более. Возьмите любого богача – он глотает снотворное, а почему? Потому что несчастен. Мобильному пехотинцу пилюли без надобности. Дайте каппеху спальное место и время на отдых, и он будет блаженствовать, как червяк в яблоке.
Номинально солдату отведено на сон ни много ни мало восемь часов в сутки, да еще полтора часа личного времени после ужина. Фактически же ночь пожирается тревогами, нарядами и марш-бросками, и сколько ты проспишь, зависит от воли божией да от капризов начальства. И вечер, если он не будет испорчен дополнительной строевой подготовкой или внеочередным нарядом за малейшее прегрешение, ты, скорее всего, потратишь на чистку обуви до зеркального блеска, на стирку, на стрижку по бартеру – среди нас попадались неплохие парикмахеры, но предпочтение отдавалось прическе «бильярдный шар», и с этим справлялся любой. Я уже не говорю о тысяче прочих мелких хлопот с обмундированием и личной гигиеной и о прихотях сержантов. К примеру, нас приучили на утренней поверке отвечать «Мылся!» – это означало, что солдат минимум раз принимал душ после подъема. Ложь обычно сходила с рук (со мной так было пару раз), но по меньшей мере